- Регистрация
- 26 Ноя 2016
- Сообщения
- 303
- Реакции
- 1576
Как я уже писал, биологизаторство, биологический редукционизм очень мешают проникновению в головы наших сограждан научно-психологических знаний, а Дольник, безусловно, является одним из самых ярких примеров такого биологизаторства. Фактически Дольник основал в нашей стране целую биологизаторскую лженауку, лжепсихологию под названием «этология человека».
Биологизаторство, конечно, вредно не только для популяризации психологии, поскольку биологизаторы внедряют в сознание людей ложные выводы и порочные способы суждения.
Давайте же начнем ab ovo.
Итак, жил был орнитолог по фамилии Дольник (между прочим, он не просто орнитолог, а доктор биологических наук, и главный научный сотрудник РАН (Зоологический институт)), и вот увлекся он этологией и решил он применить ее к человеку. Посидел, поразмышлял, помечтал, повыбирал слова, и увидел, что получается хорошо: и сенсационно, и с вызовом, и читается легко. А что к науке это не имеет отношения, ну, что ж образование и ученая степень от мракобесия не защищают (Фрейд, Фоменко, Бехтерева, Савельев – список можно продолжить).
Кстати, показательно, что, если верить википедии, Дольник в 2004 году стал действительным членом РАЕН, которая является типичнейшей и, видимо, самой крупной в РФ лжеакадемией и служит прибежищем целого ряда фриков, лжеученых, авантюристов, экстрасенсов.
Скажу вам честно, я не знаю, каким орнитологом был Дольник, какой вклад внесли его работы в изучение птиц, но, на мой взгляд, всякий выход за рамки своей специальности, всякие сверхобобщения и глобальные теории связаны с огромным риском ошибок, и могут приводить к созданию лженауки.
И действительно, когда мы уходим с твердой почвы того, чем постоянно занимаемся и в чем детально разбираемся, тогда мы теряем свою экспертность и вступаем на зыбкую почву дилетантизма. Когда мы начинаем обобщать факты и делать, отталкиваясь от них, далеко идущие выводы и глобальные обобщения, тогда мы рискуем поддаться субъективизму и ошибкам, которые искажают наши выводы. Когда мы начинаем создавать связную теорию как художественное произведение, больше думая о связности, сюжетности, чем о проверке наших предположений, тогда мы рискуем, говоря откровенно, впасть в догматизм, в мракобесие, да, что греха таить, даже в маразм.
Но давайте перейдем к конкретным примерам лженаучного творчества Дольника.
Вот, например, Дольник рассуждает о том, какие мы ландшафты любим и почему (вопрос, конечно, очень актуальный для современной науки, прямо – передний край):
«Исходная среда человека — всхолмленные берега озер и рек в саванне. И для нас до сих пор самый приятный ландшафт — слабовсхолмленный, где деревья и кустарники чередуются с открытыми пространствами, а вблизи есть река или озеро. Заметьте, что люди безжалостно вырубают леса вокруг поселений в лесной зоне, но упорно сажают деревья вокруг поселений в степи» [1, 16].
Отлично написано! Складно! Причем Дольник еще и нарисовал свою идею:
Рис.1. Слева - "Исходная среда человека", справа - "самый приятный ландшафт"
И ведь реально похоже! Особенно, если учитывать, что рисовал сам автор идеи...
По поводу этих ландшафтных привязанностей у меня есть несколько вопросов.
Как именно Дольник определил, какой ландшафт для нас самый приятный? Как проводилось это исследование? Какими методами измерялась приятность ландшафта? На какой выборке?
Или вот этот пассаж: «люди безжалостно вырубают леса вокруг поселений в лесной зоне». А может быть, тут есть более прозаическое объяснение? Может, все-таки отгадка в том, что люди из деревьев дома строят, печь ими топят, наконец, освобождают место для посевов?
А вот это: «упорно сажают деревья вокруг поселений в степи». В какой степи он такое видел? Где он видел, например, степных кочевников, сажающих деревья? Зачем вообще кочевым народам сажать деревья?
Или вот еще вопрос: ОК, ландшафт мы взяли из Африки, а как быть с температурой? Почему ландшафт каким-то чудесным образом запечатлелся аж в генах, а температура – нет?
Или слоны. Почему мы не помещаем возле своих жилишь слонов? А носорогов? Но ведь в Африке все это – часть пейзажа…
А вот, как Дольник объясняет, почему мы продолжаем охотиться, хотя у нас полно еды (Африку, в которой люди до сих пор от голода умирают, Дольник, конечно, исключил из рассмотрения):
«И до сего дня у многих сытых, занятых совершенно иной деятельностью людей проявляется инстинктивная страсть к охоте. Причем одни любят ходить с ружьем в одиночку, для других главное — особые отношения в коллективе мужчин-охотников. Кто-то предпочитает мелкую дичь, кто-то — крупного зверя. Есть поклонники охоты — изнурительного преследования и поклонники охоты из засады. Люди, для которых удовольствие — убийство животного, и люди, для которых удовольствие — точность собственных действий, а добыча — только неоспоримое свидетельство мастерства. (Вторых вы можете уговорить охотиться с фотоаппаратом, а первых — никогда.) Все эти варианты нами унаследованы (этот подлинный перл мысли выделен мной – АН)» [1, 17-18].
Конечно, тут мы имеем дело с очень логичным объяснением. Социальные, культурные факторы тут, естественно, ни при чем. На самом деле, все дело в инстинкте!
Смешно, нет?
Или вот такой вопрос у меня возникает: скольких любителей охоты ради убийства попробовал Дольник уговорить поохотится с фотоаппаратом? Откуда он взял, что их уговорить невозможно?
И такого рода голословные, но претенциозные выводы составляют суть биологизаторского «учения» Дольника.
И смотрите-ка: уже и типология готова! Люди делятся на две категории: одни любят убивать животных, тогда как другие – не любят. Как же все просто, когда мы применяем биологию к человеку!
Ну, а если совсем уж глубоко копать, то как можно отделить тех, кто убил животное на охоте потому, что испытал удовольствие именно от убийства, от тех, «для которых удовольствие — точность собственных действий, а добыча — только неоспоримое свидетельство мастерства»? Наблюдением в естественной среде? Умозрительным сравнением с поведением других видов животных?
А как быть с людьми, которых на природу не тянет? Или тянет, но не охотиться?
Ах да, охота же такая штука, что ей можно назвать в принципе любое поведение на природе: грибы собирать – тихая охота, фотографировать – фотоохота, просто гулять по лесу – тоже охота, просто инстинкт не до конца проявился. Даже археология, прогулки с металлоискателем – и то охота (ну, или собирательство – пофигу, ибо все равно в основе любого поведения – инстинкты). Классический случай нефальсифицируемого умозаключения: что бы человек ни делал – все это можно объявить охотой, даже шопинг и компьютерные игры, и объяснить охотничьим инстинктом.
И еще раз: «все эти варианты нами унаследованы». Как это доказано? На каком материале? Кто нашел соответствующие гены? Науке не известно.
Читаем дальше. С охотой Дольник разобрался – делов-то! нет границ для великой науки этологии! – и переходит к земледелию:
«Как возник у человека инстинкт земледельца и садовода — редчайший в мире животных? (Если вам нужен пример — напомню, что некоторые муравьи выращивают грибы на особых плантациях, есть и муравьи-жнецы)» [1, 19].
И опять, кто сказал Дольнику, что есть некий инстинкт земледельца и скотовода? Какими методами, в каком исследовании это было установлено? Понимает ли он принципиальную разницу между, например, симбиозом тлей и муравьев и земледелием человека? Слышал ли Дольник хоть что-нибудь об экономике? Или, может, у обезьян есть земледелие и садоводство? Или раз у муравьев есть нечто похожее на земледелие, и это, видимо, инстинктивное поведение, то и у человека это поведение инстинктивно? Мне кажется, что при такой логике изобретение цветомузыки – это никакое не изобретение, а инстинкт, доставшийся нам от каракатиц.
Но давайте посмотрим на еще один перл про земледелие:
«Как широко распространены гены, нужные для земледелия? Есть интересные подсчеты. Среди традиционно земледельческих народов их нет у 10-15% популяции. У остальных гены представлены, но обычно в неполном наборе. В полном наборе ими обладает всего 5% населения. Поэтому, пока земледелием занимается 50-80% людей, урожаи в стране невысоки. Они увеличиваются по мере того, как менее приспособленные к этому занятию работники уходят с земли. Когда же пашня остается в руках 3-5% — страна не знает, куда девать урожай» [1, 21].
Вот откуда все это взято? Все эти проценты? Кто и каким образом установил, что успешность той или иной страны в сельском хозяйстве, определяется тем, какие гены у фермеров? Что это за бред вообще? Как может отрасль экономики, подчиняющаяся влиянию множества факторов, зависеть от генов тех, кто в этой отрасли задействован? Дольник совсем идиот или просто тупеет, когда начинает фантазировать? Все ли в РАН такие же мудрецы, как Дольник?
А вот откровение Дольника по поводу собак:
«Собаку к человеку влечет инстинкт. А нас к собаке? Да он же!» [1, 22].
Эврика! Ну, конечно же! А то, что абзацем выше он описывал людей, которые собак не любят – так это все мелочи. Лженаучное мышление, как и оккультное, видимо, не чувствительно к противоречиям. Впрочем, тут можно и по-другому подойти: «вы не любите собак? значит, вы подавляете свои инстинкты! и это плохо кончится!» А отсюда уже можно перейти и к коммерческой лженауке: «Собакотерапия! Исцелись через общение! Перестань подавлять свои инстинкты!»
Кто вообще сказал Дольнику, что имеет место такое явление как влечение человека к собакам? А вот аквариумные рыбки если нравятся? А кошки? А если человеку нравится убивать бездомных собак? А вот собачьи бои многим нравятся – это как? Тоже влечение симбионта к симбионту?
И кто сказал Дольнику, что собак влечет к человеку? Не судьба понять, что без человека собаке в городе просто тяжелее выжить, что собака со щенячьего возраста привыкает к тому, что источник тепла и еды – человек?
Но, конечно, в случае домашней собаки речь идет не о каком-то там целенаправленном приручении и не о целенаправленном отборе, а об инстинктивном поведении и симбиозе. Это не человек выбраковывал особей, которые не виляли хвостом и проявляли агрессию к человеку, а Матушка Природа сама все так устроила. А у лошадей, например, спина специально такая, на которой человеку сидеть удобно, – это ж коэволюция, епта!
И еще один перл Дольника, о котором я не могу не сказать. Вообще, тут нельзя не отметить, что многие лжеученые, лжеисторики, тарологи, адепты Юнга очень любят анализировать всякие религиозные символы и находить объяснение тому, почему эти символы именно таковы. И это не удивительно: поскольку символы многозначны, постольку наполнить их подходящим смыслом не составляет труда. И Дольник тут не исключение.
Вот, например, как этот выдающийся орнитолог объясняет культ быка в Древнем Египте:
«Для растущего в стаде ребенка его корова — кормилица, вторая мать, а самое безопасное место — спрятаться у нее под брюхом. Она его настоящая покровительница. Вы видите, что культ быка и коровы при его зарождении мог быть очень естественным и простым» [1, 69].
Египтяне в стаде уже не росли – этого Дольник не отрицает, но некая генетическая память у египтян, видимо, осталась. Как все просто!
Но есть несколько вопросов. Считает ли Дольник, что инстинкты продолжали формироваться и закрепляться путем естественного отбора, когда человек перешел к скотоводству? Могла ли успеть сформироваться инстинктивная любовь к корове за время от начала скотоводства до Древнего Египта? Где Дольник видел племена, у которых дети находятся под коровами и сосут их вымя? И еще вопрос: это коровы научились не раздавливать копытами младенцев и не ложиться на них, или же выживали только младенцы, способные уворачиваться от тяжелых копыт и вовремя выползать из-под решившей прилечь коровы?
А вот, как Дольник раскрывает смысл следующей древнеегипетской картины, на которой небо изображено в виде коровы (см. рис. 2).
Рис.2. Небо в виде коровы
«Если вы мысленно поместите себя на место ребенка под брюхо коровы, она будет образовывать над вами уютный свод-шатер, ваше маленькое индивидуальное небо» [там же].
Интересно, что бы Дольник сказал про вот такое изображение неба (см. рис. 3)?
Рис.3. Небо в виде женщины
Наверное, он сказал бы так: «Если вы мысленно поместите себя на место ребенка под брюхо женщины, она будет образовывать над вами уютный свод-шатер, ваше маленькое индивидуальное небо».
А вот, как Дольник раскрывает тайну происхождения изображения богини Хатхор в виде коровы с солнцем между рогов (см. рис. 4).
Рис.4. Египетская богиня Хатхор
«Когда ребенок прячется в тени быка или коровы, он может видеть солнце, как бы стоящее между рогами. Это частый мотив сахарских рисунков и обязательный атрибут божественных коров и быка в Древнем Египте» [там же].
Ну, точно, блин! Древние религиозные художники, рисуя богиню Хатхор, на самом деле изображали смутные образы из своего подсознания, которые туда попали в процессе эволюции в результате некоего генетически передающегося запечатления, произошедшего у младенцев, которых не раздавили коровы!
Кстати, солнце между рогов вовсе не было обязательным атрибутом «божественных коров и быка в Древнем Египте»: посмотрите ,например, еще раз на рисунок 2.
В общем, случай Дольника – это какая-то осложненная форма биологизаторства, биологического редукционизма. Дольник не только объявляет осмысленное, целенаправленное, культурно-обусловленное поведение инстинктивным, он объявляет плодами инстинкта и культурные объекты. Прямо как Фрейд, который и религию, и искусство объяснял всякими там вытеснениями, подавлениями и сублимациями.
Вот, что еще я хотел бы отметить. На протяжении всего своего фантастического повествования Дольник подспудно бросает камни в огород гуманитариев, противопоставляет объяснения, даваемые представителями гуманитарных наук, своим якобы биологическим объяснениям.
Вот, например, он пишет:
«Гуманитарии заблуждаются, считая, что захоронение трупов свидетельствует о наличии у хоронящих идеи о загробной жизни. Рыжие лесные муравьи сносят своих умерших товарищей на кладбища, строго определенным образом держа их над собой» [1, 39 – подпись к рисунку].
С какими конкретно гуманитариями тут полемизирует Дольник? Идет ли тут речь о такой полемической уловке, как «чучело»? Мне не известно. Опровергает ли наличие такой поведенческой особенности у муравьев утверждение гуманитариев, если оно имело место? Сомневаюсь. Но давайте поговорим немного о другом.
Что такое гуманитарий в данном контексте? Гуманитарий – это человек, который слишком доверяет своим субъективным выводам, трактовкам, интерпретациям и при этом не приемлет точности, математики, расчетов, вольно трактует факты. Гуманитарий часто не ищет истину, а стремится создать смысл, написать повествование, создать нарратив, нечто сюжетно и идейно оформленное, проще говоря, рассказать сказку.
В гуманитарных науках, действительно, порой важнее высказать оригинальную идею, оформив ее литературным языком, найти неожиданные сходства, различия, связи, чем отыскать факты, установить закономерности, подтвердить гипотезу.
В этом смысле Дольник – чистый гуманитарий, человек, которому, видимо, надоела научная строгость биологии, и он решил развернуться, пофантазировать, дать волю своему воображению, отвечая на вечные гуманитарные вопросы: что такое человек, в чем причины его поступков, как возникли те или иные социальные явления (религия, государство) и т.д.
Я думаю, лжеисторик Фоменко внедрялся в историю со следующими мыслями: «сейчас я – великий математик – покажу этим гуманитариям, что такое история»! Рассуждал ли Дольник похожим образом? Не знаю, но такое предположение мне кажется правдоподобным.
В заключение я бы хотел процитировать Маркова, который, кстати, как и Дольник, склонен к биологизаторству, хотя в случае Маркова речь идет о биологизаторстве менее примитивном и подаваемом в более научной форме.
Итак, вот, что пишет Марков о Дольнике:
«У меня сейчас сын стал интересоваться психологией, поведением, я ему дал книгу Дольника, зная, что там многое неправильно. Тем не менее, книга произвела на него колоссальное впечатление. Я ему сказал главное, что не надо там написанное принимать на 100% за истину в последней инстанции, но ребенок сразу этим загорелся и поступил на биофак МГУ. Он хочет идти на кафедру высшей нервной деятельности, заниматься мозгом, поведением. Т.е. эта книга очень хорошая как популярная книга о науке. Она достигает своей цели, она пробуждает интерес и открывает человеку глаза» [источник].
Что можно сказать по поводу этого пассажа нашего отечественного популяризатора теории эволюции и лауреата премии «Просветитель»?
Во-первых, не могу не обратить внимания на фразу: «тем не менее, книга произвела на него колоссальное впечатление». Тут, конечно, «тем не менее» надо заменить на «закономерно», ведь лженаучные книжки, благодаря своей сенсационности, полемичности, смелости выводов, масштабу обобщений и широте размаха почти всегда производят на читателя куда большее впечатление, чем книги научные, которые избегают догматических восклицаний и однозначных оценок.
Во-вторых, имея папу – доктора наук, можно, конечно, и лженаучные мотивирующие книжки почитать, ведь в случае чего папа поправит. Но что делать тем, у кого рядом нет не то, что доктора биологии, но и просто человека, в ней разбирающегося? Впрочем, даже если сын Маркова поверит в чушь Дольника, это не помешает ему, я думаю, поступить в МГУ…
В-третьих, на мой взгляд, приведенная цитата демонстрирует двоемыслие Маркова, поскольку он, одновременно, пишет [там же]:
«…Дольник не делает различий между научно подтвержденными фактами и своими фантазиями. Т.е. в принципе найти сходство между поведением обезьяны и человека это еще не значит, что мы доказали, что данное поведение у человека является инстинктивным и уходит в далекое прошлое, возникло в результате эволюции. Потому что сходство в поведении могло возникнуть и по многим другим причинам. Оно может быть инстинктивным у обезьяны, но совершенно не инстинктивным и не имеющим никаких генетических основ у человека, а просто возникшим в сходной ситуации, в результате обучения или опыта. Короче говоря, сходство поведения еще не является доказательством.
Чтобы прийти к таким выводам об эволюционных-инстинктивных корнях очень многих аспектов человеческого поведения нужно проводить колоссальную работу. Дольник обычно просто пишет: вот смотрите, как похоже: сорока собирает блестящие штучки и мы любим ходить по пляжу, собирать камушки. Это значит, что у нас инстинкт собирателя».
Повторюсь, что тут речь, на мой взгляд, идет о двоемыслии, ну, или как вариант – о некой сознательно исповедуемой догме: «пусть не научно, зато написано биологом и привлекает внимание к биологии».
Такое вот оно – биологизаторство.
P.S. Книжка ли Дольника надоумила его «идейных преемников» – Протопопова и Новоселова – «великих» биологизаторов в сфере отношений мужчин с женщинами? Или тут нет речи о прямом влиянии?
Мы будем искать ответы на эти вопросы…
Источник:
Биологизаторство, конечно, вредно не только для популяризации психологии, поскольку биологизаторы внедряют в сознание людей ложные выводы и порочные способы суждения.
Давайте же начнем ab ovo.
Итак, жил был орнитолог по фамилии Дольник (между прочим, он не просто орнитолог, а доктор биологических наук, и главный научный сотрудник РАН (Зоологический институт)), и вот увлекся он этологией и решил он применить ее к человеку. Посидел, поразмышлял, помечтал, повыбирал слова, и увидел, что получается хорошо: и сенсационно, и с вызовом, и читается легко. А что к науке это не имеет отношения, ну, что ж образование и ученая степень от мракобесия не защищают (Фрейд, Фоменко, Бехтерева, Савельев – список можно продолжить).
Кстати, показательно, что, если верить википедии, Дольник в 2004 году стал действительным членом РАЕН, которая является типичнейшей и, видимо, самой крупной в РФ лжеакадемией и служит прибежищем целого ряда фриков, лжеученых, авантюристов, экстрасенсов.
Скажу вам честно, я не знаю, каким орнитологом был Дольник, какой вклад внесли его работы в изучение птиц, но, на мой взгляд, всякий выход за рамки своей специальности, всякие сверхобобщения и глобальные теории связаны с огромным риском ошибок, и могут приводить к созданию лженауки.
И действительно, когда мы уходим с твердой почвы того, чем постоянно занимаемся и в чем детально разбираемся, тогда мы теряем свою экспертность и вступаем на зыбкую почву дилетантизма. Когда мы начинаем обобщать факты и делать, отталкиваясь от них, далеко идущие выводы и глобальные обобщения, тогда мы рискуем поддаться субъективизму и ошибкам, которые искажают наши выводы. Когда мы начинаем создавать связную теорию как художественное произведение, больше думая о связности, сюжетности, чем о проверке наших предположений, тогда мы рискуем, говоря откровенно, впасть в догматизм, в мракобесие, да, что греха таить, даже в маразм.
Но давайте перейдем к конкретным примерам лженаучного творчества Дольника.
Вот, например, Дольник рассуждает о том, какие мы ландшафты любим и почему (вопрос, конечно, очень актуальный для современной науки, прямо – передний край):
«Исходная среда человека — всхолмленные берега озер и рек в саванне. И для нас до сих пор самый приятный ландшафт — слабовсхолмленный, где деревья и кустарники чередуются с открытыми пространствами, а вблизи есть река или озеро. Заметьте, что люди безжалостно вырубают леса вокруг поселений в лесной зоне, но упорно сажают деревья вокруг поселений в степи» [1, 16].
Отлично написано! Складно! Причем Дольник еще и нарисовал свою идею:
Рис.1. Слева - "Исходная среда человека", справа - "самый приятный ландшафт"
И ведь реально похоже! Особенно, если учитывать, что рисовал сам автор идеи...
По поводу этих ландшафтных привязанностей у меня есть несколько вопросов.
Как именно Дольник определил, какой ландшафт для нас самый приятный? Как проводилось это исследование? Какими методами измерялась приятность ландшафта? На какой выборке?
Или вот этот пассаж: «люди безжалостно вырубают леса вокруг поселений в лесной зоне». А может быть, тут есть более прозаическое объяснение? Может, все-таки отгадка в том, что люди из деревьев дома строят, печь ими топят, наконец, освобождают место для посевов?
А вот это: «упорно сажают деревья вокруг поселений в степи». В какой степи он такое видел? Где он видел, например, степных кочевников, сажающих деревья? Зачем вообще кочевым народам сажать деревья?
Или вот еще вопрос: ОК, ландшафт мы взяли из Африки, а как быть с температурой? Почему ландшафт каким-то чудесным образом запечатлелся аж в генах, а температура – нет?
Или слоны. Почему мы не помещаем возле своих жилишь слонов? А носорогов? Но ведь в Африке все это – часть пейзажа…
А вот, как Дольник объясняет, почему мы продолжаем охотиться, хотя у нас полно еды (Африку, в которой люди до сих пор от голода умирают, Дольник, конечно, исключил из рассмотрения):
«И до сего дня у многих сытых, занятых совершенно иной деятельностью людей проявляется инстинктивная страсть к охоте. Причем одни любят ходить с ружьем в одиночку, для других главное — особые отношения в коллективе мужчин-охотников. Кто-то предпочитает мелкую дичь, кто-то — крупного зверя. Есть поклонники охоты — изнурительного преследования и поклонники охоты из засады. Люди, для которых удовольствие — убийство животного, и люди, для которых удовольствие — точность собственных действий, а добыча — только неоспоримое свидетельство мастерства. (Вторых вы можете уговорить охотиться с фотоаппаратом, а первых — никогда.) Все эти варианты нами унаследованы (этот подлинный перл мысли выделен мной – АН)» [1, 17-18].
Конечно, тут мы имеем дело с очень логичным объяснением. Социальные, культурные факторы тут, естественно, ни при чем. На самом деле, все дело в инстинкте!
Смешно, нет?
Или вот такой вопрос у меня возникает: скольких любителей охоты ради убийства попробовал Дольник уговорить поохотится с фотоаппаратом? Откуда он взял, что их уговорить невозможно?
И такого рода голословные, но претенциозные выводы составляют суть биологизаторского «учения» Дольника.
И смотрите-ка: уже и типология готова! Люди делятся на две категории: одни любят убивать животных, тогда как другие – не любят. Как же все просто, когда мы применяем биологию к человеку!
Ну, а если совсем уж глубоко копать, то как можно отделить тех, кто убил животное на охоте потому, что испытал удовольствие именно от убийства, от тех, «для которых удовольствие — точность собственных действий, а добыча — только неоспоримое свидетельство мастерства»? Наблюдением в естественной среде? Умозрительным сравнением с поведением других видов животных?
А как быть с людьми, которых на природу не тянет? Или тянет, но не охотиться?
Ах да, охота же такая штука, что ей можно назвать в принципе любое поведение на природе: грибы собирать – тихая охота, фотографировать – фотоохота, просто гулять по лесу – тоже охота, просто инстинкт не до конца проявился. Даже археология, прогулки с металлоискателем – и то охота (ну, или собирательство – пофигу, ибо все равно в основе любого поведения – инстинкты). Классический случай нефальсифицируемого умозаключения: что бы человек ни делал – все это можно объявить охотой, даже шопинг и компьютерные игры, и объяснить охотничьим инстинктом.
И еще раз: «все эти варианты нами унаследованы». Как это доказано? На каком материале? Кто нашел соответствующие гены? Науке не известно.
Читаем дальше. С охотой Дольник разобрался – делов-то! нет границ для великой науки этологии! – и переходит к земледелию:
«Как возник у человека инстинкт земледельца и садовода — редчайший в мире животных? (Если вам нужен пример — напомню, что некоторые муравьи выращивают грибы на особых плантациях, есть и муравьи-жнецы)» [1, 19].
И опять, кто сказал Дольнику, что есть некий инстинкт земледельца и скотовода? Какими методами, в каком исследовании это было установлено? Понимает ли он принципиальную разницу между, например, симбиозом тлей и муравьев и земледелием человека? Слышал ли Дольник хоть что-нибудь об экономике? Или, может, у обезьян есть земледелие и садоводство? Или раз у муравьев есть нечто похожее на земледелие, и это, видимо, инстинктивное поведение, то и у человека это поведение инстинктивно? Мне кажется, что при такой логике изобретение цветомузыки – это никакое не изобретение, а инстинкт, доставшийся нам от каракатиц.
Но давайте посмотрим на еще один перл про земледелие:
«Как широко распространены гены, нужные для земледелия? Есть интересные подсчеты. Среди традиционно земледельческих народов их нет у 10-15% популяции. У остальных гены представлены, но обычно в неполном наборе. В полном наборе ими обладает всего 5% населения. Поэтому, пока земледелием занимается 50-80% людей, урожаи в стране невысоки. Они увеличиваются по мере того, как менее приспособленные к этому занятию работники уходят с земли. Когда же пашня остается в руках 3-5% — страна не знает, куда девать урожай» [1, 21].
Вот откуда все это взято? Все эти проценты? Кто и каким образом установил, что успешность той или иной страны в сельском хозяйстве, определяется тем, какие гены у фермеров? Что это за бред вообще? Как может отрасль экономики, подчиняющаяся влиянию множества факторов, зависеть от генов тех, кто в этой отрасли задействован? Дольник совсем идиот или просто тупеет, когда начинает фантазировать? Все ли в РАН такие же мудрецы, как Дольник?
А вот откровение Дольника по поводу собак:
«Собаку к человеку влечет инстинкт. А нас к собаке? Да он же!» [1, 22].
Эврика! Ну, конечно же! А то, что абзацем выше он описывал людей, которые собак не любят – так это все мелочи. Лженаучное мышление, как и оккультное, видимо, не чувствительно к противоречиям. Впрочем, тут можно и по-другому подойти: «вы не любите собак? значит, вы подавляете свои инстинкты! и это плохо кончится!» А отсюда уже можно перейти и к коммерческой лженауке: «Собакотерапия! Исцелись через общение! Перестань подавлять свои инстинкты!»
Кто вообще сказал Дольнику, что имеет место такое явление как влечение человека к собакам? А вот аквариумные рыбки если нравятся? А кошки? А если человеку нравится убивать бездомных собак? А вот собачьи бои многим нравятся – это как? Тоже влечение симбионта к симбионту?
И кто сказал Дольнику, что собак влечет к человеку? Не судьба понять, что без человека собаке в городе просто тяжелее выжить, что собака со щенячьего возраста привыкает к тому, что источник тепла и еды – человек?
Но, конечно, в случае домашней собаки речь идет не о каком-то там целенаправленном приручении и не о целенаправленном отборе, а об инстинктивном поведении и симбиозе. Это не человек выбраковывал особей, которые не виляли хвостом и проявляли агрессию к человеку, а Матушка Природа сама все так устроила. А у лошадей, например, спина специально такая, на которой человеку сидеть удобно, – это ж коэволюция, епта!
И еще один перл Дольника, о котором я не могу не сказать. Вообще, тут нельзя не отметить, что многие лжеученые, лжеисторики, тарологи, адепты Юнга очень любят анализировать всякие религиозные символы и находить объяснение тому, почему эти символы именно таковы. И это не удивительно: поскольку символы многозначны, постольку наполнить их подходящим смыслом не составляет труда. И Дольник тут не исключение.
Вот, например, как этот выдающийся орнитолог объясняет культ быка в Древнем Египте:
«Для растущего в стаде ребенка его корова — кормилица, вторая мать, а самое безопасное место — спрятаться у нее под брюхом. Она его настоящая покровительница. Вы видите, что культ быка и коровы при его зарождении мог быть очень естественным и простым» [1, 69].
Египтяне в стаде уже не росли – этого Дольник не отрицает, но некая генетическая память у египтян, видимо, осталась. Как все просто!
Но есть несколько вопросов. Считает ли Дольник, что инстинкты продолжали формироваться и закрепляться путем естественного отбора, когда человек перешел к скотоводству? Могла ли успеть сформироваться инстинктивная любовь к корове за время от начала скотоводства до Древнего Египта? Где Дольник видел племена, у которых дети находятся под коровами и сосут их вымя? И еще вопрос: это коровы научились не раздавливать копытами младенцев и не ложиться на них, или же выживали только младенцы, способные уворачиваться от тяжелых копыт и вовремя выползать из-под решившей прилечь коровы?
А вот, как Дольник раскрывает смысл следующей древнеегипетской картины, на которой небо изображено в виде коровы (см. рис. 2).
Рис.2. Небо в виде коровы
«Если вы мысленно поместите себя на место ребенка под брюхо коровы, она будет образовывать над вами уютный свод-шатер, ваше маленькое индивидуальное небо» [там же].
Интересно, что бы Дольник сказал про вот такое изображение неба (см. рис. 3)?
Рис.3. Небо в виде женщины
Наверное, он сказал бы так: «Если вы мысленно поместите себя на место ребенка под брюхо женщины, она будет образовывать над вами уютный свод-шатер, ваше маленькое индивидуальное небо».
А вот, как Дольник раскрывает тайну происхождения изображения богини Хатхор в виде коровы с солнцем между рогов (см. рис. 4).
Рис.4. Египетская богиня Хатхор
«Когда ребенок прячется в тени быка или коровы, он может видеть солнце, как бы стоящее между рогами. Это частый мотив сахарских рисунков и обязательный атрибут божественных коров и быка в Древнем Египте» [там же].
Ну, точно, блин! Древние религиозные художники, рисуя богиню Хатхор, на самом деле изображали смутные образы из своего подсознания, которые туда попали в процессе эволюции в результате некоего генетически передающегося запечатления, произошедшего у младенцев, которых не раздавили коровы!
Кстати, солнце между рогов вовсе не было обязательным атрибутом «божественных коров и быка в Древнем Египте»: посмотрите ,например, еще раз на рисунок 2.
В общем, случай Дольника – это какая-то осложненная форма биологизаторства, биологического редукционизма. Дольник не только объявляет осмысленное, целенаправленное, культурно-обусловленное поведение инстинктивным, он объявляет плодами инстинкта и культурные объекты. Прямо как Фрейд, который и религию, и искусство объяснял всякими там вытеснениями, подавлениями и сублимациями.
Вот, что еще я хотел бы отметить. На протяжении всего своего фантастического повествования Дольник подспудно бросает камни в огород гуманитариев, противопоставляет объяснения, даваемые представителями гуманитарных наук, своим якобы биологическим объяснениям.
Вот, например, он пишет:
«Гуманитарии заблуждаются, считая, что захоронение трупов свидетельствует о наличии у хоронящих идеи о загробной жизни. Рыжие лесные муравьи сносят своих умерших товарищей на кладбища, строго определенным образом держа их над собой» [1, 39 – подпись к рисунку].
С какими конкретно гуманитариями тут полемизирует Дольник? Идет ли тут речь о такой полемической уловке, как «чучело»? Мне не известно. Опровергает ли наличие такой поведенческой особенности у муравьев утверждение гуманитариев, если оно имело место? Сомневаюсь. Но давайте поговорим немного о другом.
Что такое гуманитарий в данном контексте? Гуманитарий – это человек, который слишком доверяет своим субъективным выводам, трактовкам, интерпретациям и при этом не приемлет точности, математики, расчетов, вольно трактует факты. Гуманитарий часто не ищет истину, а стремится создать смысл, написать повествование, создать нарратив, нечто сюжетно и идейно оформленное, проще говоря, рассказать сказку.
В гуманитарных науках, действительно, порой важнее высказать оригинальную идею, оформив ее литературным языком, найти неожиданные сходства, различия, связи, чем отыскать факты, установить закономерности, подтвердить гипотезу.
В этом смысле Дольник – чистый гуманитарий, человек, которому, видимо, надоела научная строгость биологии, и он решил развернуться, пофантазировать, дать волю своему воображению, отвечая на вечные гуманитарные вопросы: что такое человек, в чем причины его поступков, как возникли те или иные социальные явления (религия, государство) и т.д.
Я думаю, лжеисторик Фоменко внедрялся в историю со следующими мыслями: «сейчас я – великий математик – покажу этим гуманитариям, что такое история»! Рассуждал ли Дольник похожим образом? Не знаю, но такое предположение мне кажется правдоподобным.
В заключение я бы хотел процитировать Маркова, который, кстати, как и Дольник, склонен к биологизаторству, хотя в случае Маркова речь идет о биологизаторстве менее примитивном и подаваемом в более научной форме.
Итак, вот, что пишет Марков о Дольнике:
«У меня сейчас сын стал интересоваться психологией, поведением, я ему дал книгу Дольника, зная, что там многое неправильно. Тем не менее, книга произвела на него колоссальное впечатление. Я ему сказал главное, что не надо там написанное принимать на 100% за истину в последней инстанции, но ребенок сразу этим загорелся и поступил на биофак МГУ. Он хочет идти на кафедру высшей нервной деятельности, заниматься мозгом, поведением. Т.е. эта книга очень хорошая как популярная книга о науке. Она достигает своей цели, она пробуждает интерес и открывает человеку глаза» [источник].
Что можно сказать по поводу этого пассажа нашего отечественного популяризатора теории эволюции и лауреата премии «Просветитель»?
Во-первых, не могу не обратить внимания на фразу: «тем не менее, книга произвела на него колоссальное впечатление». Тут, конечно, «тем не менее» надо заменить на «закономерно», ведь лженаучные книжки, благодаря своей сенсационности, полемичности, смелости выводов, масштабу обобщений и широте размаха почти всегда производят на читателя куда большее впечатление, чем книги научные, которые избегают догматических восклицаний и однозначных оценок.
Во-вторых, имея папу – доктора наук, можно, конечно, и лженаучные мотивирующие книжки почитать, ведь в случае чего папа поправит. Но что делать тем, у кого рядом нет не то, что доктора биологии, но и просто человека, в ней разбирающегося? Впрочем, даже если сын Маркова поверит в чушь Дольника, это не помешает ему, я думаю, поступить в МГУ…
В-третьих, на мой взгляд, приведенная цитата демонстрирует двоемыслие Маркова, поскольку он, одновременно, пишет [там же]:
«…Дольник не делает различий между научно подтвержденными фактами и своими фантазиями. Т.е. в принципе найти сходство между поведением обезьяны и человека это еще не значит, что мы доказали, что данное поведение у человека является инстинктивным и уходит в далекое прошлое, возникло в результате эволюции. Потому что сходство в поведении могло возникнуть и по многим другим причинам. Оно может быть инстинктивным у обезьяны, но совершенно не инстинктивным и не имеющим никаких генетических основ у человека, а просто возникшим в сходной ситуации, в результате обучения или опыта. Короче говоря, сходство поведения еще не является доказательством.
Чтобы прийти к таким выводам об эволюционных-инстинктивных корнях очень многих аспектов человеческого поведения нужно проводить колоссальную работу. Дольник обычно просто пишет: вот смотрите, как похоже: сорока собирает блестящие штучки и мы любим ходить по пляжу, собирать камушки. Это значит, что у нас инстинкт собирателя».
Повторюсь, что тут речь, на мой взгляд, идет о двоемыслии, ну, или как вариант – о некой сознательно исповедуемой догме: «пусть не научно, зато написано биологом и привлекает внимание к биологии».
Такое вот оно – биологизаторство.
P.S. Книжка ли Дольника надоумила его «идейных преемников» – Протопопова и Новоселова – «великих» биологизаторов в сфере отношений мужчин с женщинами? Или тут нет речи о прямом влиянии?
Мы будем искать ответы на эти вопросы…
Источник:
Для просмотра скрытого содержимого вам нужно войти или зарегистрироваться.
