- Регистрация
- 14 Окт 2016
- Сообщения
- 176
- Реакции
- 771
Еще тридцать лет назад на заводах корейских чэболей производили практически одну только продукцию иностранной разработки по прямым заказам американских и иногда японских компаний. Да и сейчас почти всё, что сходит с конвейера в Корее, это слегка видоизмененные и адаптированные аналоги иностранных технологических образцов.
Новые технологии в Корее возникают следующим образом. Во-первых, в Корее, как и везде довольно много от природы талантливых инженеров, которые за свою способность работать “как проклятые” были наняты в те или иные иностранные компании, где они за несколько лет научились сами принимать технические решения, советоваться с более опытными товарищами, не бояться ошибаться и другим “западным фокусам”. Во-вторых, в Корее кое-как овладели методом “steal, copy/paste, merge and then QA”, что по-русски будет приблизительно так: “украл, размножил, склепал из разных кусков, а потом заставил это, высиживая по 14 часов месяцами в офисе, пройти все тесты”. Ну и еще, конечно, не надо забывать иностранные конструкторские бюро, работающие на корейские компании, иностранных инженеров в самой Корее и покупку готовых технологий.
Собственно, тут мы и подошли к самому интересному. Вот что обычно видит иностранец, работающий инженером в Корее: группы инженеров-корейцев, “живя” на работе, создают новые технологии. Типичный инженер в Корее поставлен в очень жесткие рамки – он может только исполнять указание руководителя “сделать всё красиво”. Он также может лишь внимать ценным идеям руководителя на бесконечных собраниях. Он ещё может дать простые (выполнимые) указания подчиненным. Ну и он может перерывать весь Интернет в поисках готового решения задачи. Но он не может возражать руководителю даже если знает, что задача поставлена неправильно (см. кибун руководителя). Он не может спрашивать совета более старших и опытных инженеров, так как боится их отвлечь или – хуже – опозорить тем, что они и сами не знают ответа (см. кибун старшего). Он не может спросить совета младшего, так как подорвет этим свой авторитет и кибун. И, конечно, он не может даже намекнуть то, что соседкореец делает что-то в корне неправильно и завалит весь проект, так как это вредно для ури. И так далее. В результате, все сидят, страдают («наращивая» косэн), никакого результата нет годами, и это в совершенно казалось бы пустяковом проекте. Правда, руководители пытаются эту специфику коллектива хоть как-то скомпенсировать, проводя бесконечный “выпуск пара” на практически еженедельных попойках за счет фирмы, где руководитель при помощи сочжу в смеси с пивом пытается довести сотрудников до “разговора по душам”, не развязав сам при этом язык слишком сильно (корейцу со слабой печенью очень трудно стать большим начальником).
Казалось бы, иностранцам нет дела до того, сколько часов корейцы сидят на работе, на совещаниях, в ресторанах и до прочей специфики работы по-корейски. В конце концов, если их кибуну, косэну, и ури все эти порой весьма странные на посторонний взгляд приемы работы только способствуют, корейцы вполне довольны таким положением, то, возможно, лучше обо всех этих странностях и не задумываться. Тем не менее, иностранные инженеры имеют дело с корейскими коллегами и за пределами Кореи, и в командировках в Корею, не говоря уже о тех, кто работают в Корее на корейские компании. И тут оказывается, что “не вежливо” работать “не по-корейски”, нужно хотя бы делать надлежащий вид, сидеть на работе со всеми, а не то могут найти (найдут) другого, кто не такой принципиальный.
В любом случае, корейские методы в инженерной работе мягко говоря не очень эффективны, если сравнить количество инженеров и результаты их работы с западными компаниями, и так как результата нет, эта “плохая весть” таки доходит (иногда буквально через месяцы и годы) до руководства, и оно дает приказ призвать в проект “пожарника” – иностранного специалиста, часто заранее приглашенного в компанию как раз на такой случай и до этого момента на знавшего, чем себя занять, за несколько дней сделав работу, положенную продвинутому корейскому инженеру на полгода. Иностранец всеми этими корейскими традициями не связан, он не обучен лишь исполнять как скажут. Если он действительно хороший специалист, то сделает всё быстро и хорошо, благо вокруг будут бегать, пытаясь чему-то научиться корейцы, которым дали задание всячески помочь хоть своими исполнительскими способностями.
В последнее время корейские компании достаточно часто обращаются к помощи иностранцев. В некоторых чеболях существует прямой приказ руководства по «разбавлению» корейских инженеров иностранными специалистами. В то же время многие корейские стартапы вынуждены нанимать опытных инженеров в надежде спасти компанию от банкротства часто, путем получения государственных субсидий охотно выделяемых под иностранного таланта. В результате, во многих случаях происходит конфликт основанный на том, что не вписывающийся в корейские рамки и традиции иностранец, например, мог неосознанно обидеть опытных инженеров корейцев, сделав работу не по шаблону, иногда даже, сделав за недели то, на что корейцам требуются годы. Ведя себя «по-западному» и не пытаясь вызвать к себе жалость, они только злят корейцев. Более того, опытные инженеры, часто работавшие до того в успешных западных компаниях и побывавшие во многих странах, даже не отдавая себе отчет, «отзываются с недостаточным восхищением» о Корее и ее традициях. Последней каплей может стать то, что «западные варвары» не только обычно не развязывают язык на ресторанных корпоративах, а наоборот могут услышать пьяные откровения корейца старше по рангу.
Корейцы воспитаны так, что-бы хорошо скрывать свои эмоции от других корейцев и то же время очень хорошо научились разбираться в чужих чувствах. В то же время «западный» иностранец часто не может понять что думают о нем окружающие корейцы. До «момента расставания» этот иностранец находился как бы в коконе. До этой секунды всё вокруг него вертелось как бы само собой, ведь Корея – страна исполнителей, чтящих кибун. Всё было очень вежливо и чинно. Все только и льстили, если это нравилось иностранцу. Потому контраст обычно оказывается очень болезненным. Выясняется, что с тем же успехом, что корейцы умеют сохранять кибун и ури, они могут их разрушать. Ведь корейцы отлично знают, какие формы вежливости и поведения вообще способствуют сохранению достоинства и коллектива. Потому достаточно делать всё или хотя бы часть с точностью до наоборот, и иностранец как пробка вылетит из коллектива, страны, обычно забыв про все деньги, авторское право и пункты контракта.
Вот тут у Кореи и может “появиться” очередная “исконно корейская технология”, все идеи могут быть беззастенчиво записаны на коллег-корейцев, все имена иностранцев во внутренних документах могут быть вымараны, а разработки иностранца часто так и нашпигованные новыми для компании решениям скорее всего будут разбирать годами по мельчайшим “косточкам” целые коллективы “обучающихся” молодых корейцев. Мой опыт говорит о том, что это пока не исключение, а скорее неписаное правило в Корее.
Получается, что “жизненный цикл” иностранного инженера в Корее фактически предопределен еще до его приезда в страну. Все начинается с того, что иностранцу, по-сути, «на блюдечке» приносят контракт, билеты, обычно дают квартиру и окружают всяческой заботой по приезду в Корею, исправно платят зарплату (по крайней мере в чеболях), часто выказывают всяческое показное уважение, к которому он возможно не привык. Быт в Корее (как в общем и во всей восточной Азии) весьма налажен, а корейские улицы безопасны днем и ночью. Потому неизбежное скорое расставание с Кореей, по хорошему или нет представляется весьма болезненным. И тогда иностранец может попытаться “застрять” на годы в “западном коллективе”, где такие традиционные методы работы не в почете, или в “японском коллективе” (японские корпоративные традиции все еще сильны в Корее), где корейцам по-японски стыдно обманывать по сути беззащитного в Корее иностранца. По той же причине некоторые иностранцы, особенно приехавшие из «менее благополучных регионов планеты» могут продолжать терпеть любые унижения и цепляться за Корею до последнего. Ещё иногда бывает и так, что иностранцы приживаются на длительное время, просто перестав обращать внимание на происходящий вокруг “инженерный абсурд” (называя его “инженерным раем”) и тихо живут в таком “коконе” годами, желая знать как можно меньше о Корее.
Но это все исключения. Потому что система настроена таким образом, чтобы очередь жаждущих приезда в Корею способных самостоятельно работать инженеров из “бедных стран” (так корейцы думают и о СНГ) никогда не иссякала. Подходящие иностранные инженеры, должны быть готовы приехать по первому зову, терпеливо ожидая месяцами даты заезда, что заодно отлично помогает корейцам сторговаться о зарплате пониже. Как только очередной инженер-иностранец “сгорит” и “вылетит” из Кореи, на его место чуть ли не через неделю приедет “новенький”. И только случайно найденные обрывки “нетипичного продвинутого программного кода” или чего-то подобного (уже без иностранных имен), да подозрительно хорошо говорящие по-английский корейцы, никогда толком не бывшие на Западе, будут признаком того, что не он первый проходит через эту фирму или группу.
Я не пытаюсь “демонизировать” корейских инженеров и менеджеров. Если учесть по сути полную беззащитность иностранцев (особенно из стран третьего мира) в Корее, проблем у иностранных инженеров куда меньше, чем могло было быть, будь корейцы в массе своей действительно злонамеренными. Кроме того, не так давно вся корейская промышленность держалась исключительно на американских технологиях – никто не мог и помыслить о том, чтобы обидеть иностранного инженера – западные инженеры и так работали и работают в Корее очень неохотно. Но в последние десять лет корейцы нашли “золотую жилу” в лице несомненно как правило талантливых но, к сожалению, часто не знающих себе цену, а главное иногда, по утверждению корейских кадровых агентств, “на всё согласных” инженеров из СНГ.
Инженеры едут работать из СНГ в другие страны, в том числе в Корею, по совершенно объективным причинам. Тем не менее, важно более внимательно изучить страну перед тем, как в ней работать, особенно если это такая по сути уникальная страна как Корея. Нужно отдавать себе отчет в том, что в Корею не эмигрируют, в корейские компании можно устроиться только на контракт, перезаключаемый каждый год, и полноценная карьера невозможна – есть “стеклянный потолок”, обычно должность старшего инженера или, очень редко, руководителя группы иностранцев. Кроме того, виза инженеру в Корее дается строго под конкретного работодателя, а перейти если и можно, то только с письменного разрешения оного, что автоматически «закрывает калитку» при конфликте. Наконец, почти невозможно предсказать “степень традиционности” коллектива, где придется работать.
Источник:
Новые технологии в Корее возникают следующим образом. Во-первых, в Корее, как и везде довольно много от природы талантливых инженеров, которые за свою способность работать “как проклятые” были наняты в те или иные иностранные компании, где они за несколько лет научились сами принимать технические решения, советоваться с более опытными товарищами, не бояться ошибаться и другим “западным фокусам”. Во-вторых, в Корее кое-как овладели методом “steal, copy/paste, merge and then QA”, что по-русски будет приблизительно так: “украл, размножил, склепал из разных кусков, а потом заставил это, высиживая по 14 часов месяцами в офисе, пройти все тесты”. Ну и еще, конечно, не надо забывать иностранные конструкторские бюро, работающие на корейские компании, иностранных инженеров в самой Корее и покупку готовых технологий.
Собственно, тут мы и подошли к самому интересному. Вот что обычно видит иностранец, работающий инженером в Корее: группы инженеров-корейцев, “живя” на работе, создают новые технологии. Типичный инженер в Корее поставлен в очень жесткие рамки – он может только исполнять указание руководителя “сделать всё красиво”. Он также может лишь внимать ценным идеям руководителя на бесконечных собраниях. Он ещё может дать простые (выполнимые) указания подчиненным. Ну и он может перерывать весь Интернет в поисках готового решения задачи. Но он не может возражать руководителю даже если знает, что задача поставлена неправильно (см. кибун руководителя). Он не может спрашивать совета более старших и опытных инженеров, так как боится их отвлечь или – хуже – опозорить тем, что они и сами не знают ответа (см. кибун старшего). Он не может спросить совета младшего, так как подорвет этим свой авторитет и кибун. И, конечно, он не может даже намекнуть то, что соседкореец делает что-то в корне неправильно и завалит весь проект, так как это вредно для ури. И так далее. В результате, все сидят, страдают («наращивая» косэн), никакого результата нет годами, и это в совершенно казалось бы пустяковом проекте. Правда, руководители пытаются эту специфику коллектива хоть как-то скомпенсировать, проводя бесконечный “выпуск пара” на практически еженедельных попойках за счет фирмы, где руководитель при помощи сочжу в смеси с пивом пытается довести сотрудников до “разговора по душам”, не развязав сам при этом язык слишком сильно (корейцу со слабой печенью очень трудно стать большим начальником).
Казалось бы, иностранцам нет дела до того, сколько часов корейцы сидят на работе, на совещаниях, в ресторанах и до прочей специфики работы по-корейски. В конце концов, если их кибуну, косэну, и ури все эти порой весьма странные на посторонний взгляд приемы работы только способствуют, корейцы вполне довольны таким положением, то, возможно, лучше обо всех этих странностях и не задумываться. Тем не менее, иностранные инженеры имеют дело с корейскими коллегами и за пределами Кореи, и в командировках в Корею, не говоря уже о тех, кто работают в Корее на корейские компании. И тут оказывается, что “не вежливо” работать “не по-корейски”, нужно хотя бы делать надлежащий вид, сидеть на работе со всеми, а не то могут найти (найдут) другого, кто не такой принципиальный.
В любом случае, корейские методы в инженерной работе мягко говоря не очень эффективны, если сравнить количество инженеров и результаты их работы с западными компаниями, и так как результата нет, эта “плохая весть” таки доходит (иногда буквально через месяцы и годы) до руководства, и оно дает приказ призвать в проект “пожарника” – иностранного специалиста, часто заранее приглашенного в компанию как раз на такой случай и до этого момента на знавшего, чем себя занять, за несколько дней сделав работу, положенную продвинутому корейскому инженеру на полгода. Иностранец всеми этими корейскими традициями не связан, он не обучен лишь исполнять как скажут. Если он действительно хороший специалист, то сделает всё быстро и хорошо, благо вокруг будут бегать, пытаясь чему-то научиться корейцы, которым дали задание всячески помочь хоть своими исполнительскими способностями.
В последнее время корейские компании достаточно часто обращаются к помощи иностранцев. В некоторых чеболях существует прямой приказ руководства по «разбавлению» корейских инженеров иностранными специалистами. В то же время многие корейские стартапы вынуждены нанимать опытных инженеров в надежде спасти компанию от банкротства часто, путем получения государственных субсидий охотно выделяемых под иностранного таланта. В результате, во многих случаях происходит конфликт основанный на том, что не вписывающийся в корейские рамки и традиции иностранец, например, мог неосознанно обидеть опытных инженеров корейцев, сделав работу не по шаблону, иногда даже, сделав за недели то, на что корейцам требуются годы. Ведя себя «по-западному» и не пытаясь вызвать к себе жалость, они только злят корейцев. Более того, опытные инженеры, часто работавшие до того в успешных западных компаниях и побывавшие во многих странах, даже не отдавая себе отчет, «отзываются с недостаточным восхищением» о Корее и ее традициях. Последней каплей может стать то, что «западные варвары» не только обычно не развязывают язык на ресторанных корпоративах, а наоборот могут услышать пьяные откровения корейца старше по рангу.
Корейцы воспитаны так, что-бы хорошо скрывать свои эмоции от других корейцев и то же время очень хорошо научились разбираться в чужих чувствах. В то же время «западный» иностранец часто не может понять что думают о нем окружающие корейцы. До «момента расставания» этот иностранец находился как бы в коконе. До этой секунды всё вокруг него вертелось как бы само собой, ведь Корея – страна исполнителей, чтящих кибун. Всё было очень вежливо и чинно. Все только и льстили, если это нравилось иностранцу. Потому контраст обычно оказывается очень болезненным. Выясняется, что с тем же успехом, что корейцы умеют сохранять кибун и ури, они могут их разрушать. Ведь корейцы отлично знают, какие формы вежливости и поведения вообще способствуют сохранению достоинства и коллектива. Потому достаточно делать всё или хотя бы часть с точностью до наоборот, и иностранец как пробка вылетит из коллектива, страны, обычно забыв про все деньги, авторское право и пункты контракта.
Вот тут у Кореи и может “появиться” очередная “исконно корейская технология”, все идеи могут быть беззастенчиво записаны на коллег-корейцев, все имена иностранцев во внутренних документах могут быть вымараны, а разработки иностранца часто так и нашпигованные новыми для компании решениям скорее всего будут разбирать годами по мельчайшим “косточкам” целые коллективы “обучающихся” молодых корейцев. Мой опыт говорит о том, что это пока не исключение, а скорее неписаное правило в Корее.
Получается, что “жизненный цикл” иностранного инженера в Корее фактически предопределен еще до его приезда в страну. Все начинается с того, что иностранцу, по-сути, «на блюдечке» приносят контракт, билеты, обычно дают квартиру и окружают всяческой заботой по приезду в Корею, исправно платят зарплату (по крайней мере в чеболях), часто выказывают всяческое показное уважение, к которому он возможно не привык. Быт в Корее (как в общем и во всей восточной Азии) весьма налажен, а корейские улицы безопасны днем и ночью. Потому неизбежное скорое расставание с Кореей, по хорошему или нет представляется весьма болезненным. И тогда иностранец может попытаться “застрять” на годы в “западном коллективе”, где такие традиционные методы работы не в почете, или в “японском коллективе” (японские корпоративные традиции все еще сильны в Корее), где корейцам по-японски стыдно обманывать по сути беззащитного в Корее иностранца. По той же причине некоторые иностранцы, особенно приехавшие из «менее благополучных регионов планеты» могут продолжать терпеть любые унижения и цепляться за Корею до последнего. Ещё иногда бывает и так, что иностранцы приживаются на длительное время, просто перестав обращать внимание на происходящий вокруг “инженерный абсурд” (называя его “инженерным раем”) и тихо живут в таком “коконе” годами, желая знать как можно меньше о Корее.
Но это все исключения. Потому что система настроена таким образом, чтобы очередь жаждущих приезда в Корею способных самостоятельно работать инженеров из “бедных стран” (так корейцы думают и о СНГ) никогда не иссякала. Подходящие иностранные инженеры, должны быть готовы приехать по первому зову, терпеливо ожидая месяцами даты заезда, что заодно отлично помогает корейцам сторговаться о зарплате пониже. Как только очередной инженер-иностранец “сгорит” и “вылетит” из Кореи, на его место чуть ли не через неделю приедет “новенький”. И только случайно найденные обрывки “нетипичного продвинутого программного кода” или чего-то подобного (уже без иностранных имен), да подозрительно хорошо говорящие по-английский корейцы, никогда толком не бывшие на Западе, будут признаком того, что не он первый проходит через эту фирму или группу.
Я не пытаюсь “демонизировать” корейских инженеров и менеджеров. Если учесть по сути полную беззащитность иностранцев (особенно из стран третьего мира) в Корее, проблем у иностранных инженеров куда меньше, чем могло было быть, будь корейцы в массе своей действительно злонамеренными. Кроме того, не так давно вся корейская промышленность держалась исключительно на американских технологиях – никто не мог и помыслить о том, чтобы обидеть иностранного инженера – западные инженеры и так работали и работают в Корее очень неохотно. Но в последние десять лет корейцы нашли “золотую жилу” в лице несомненно как правило талантливых но, к сожалению, часто не знающих себе цену, а главное иногда, по утверждению корейских кадровых агентств, “на всё согласных” инженеров из СНГ.
Инженеры едут работать из СНГ в другие страны, в том числе в Корею, по совершенно объективным причинам. Тем не менее, важно более внимательно изучить страну перед тем, как в ней работать, особенно если это такая по сути уникальная страна как Корея. Нужно отдавать себе отчет в том, что в Корею не эмигрируют, в корейские компании можно устроиться только на контракт, перезаключаемый каждый год, и полноценная карьера невозможна – есть “стеклянный потолок”, обычно должность старшего инженера или, очень редко, руководителя группы иностранцев. Кроме того, виза инженеру в Корее дается строго под конкретного работодателя, а перейти если и можно, то только с письменного разрешения оного, что автоматически «закрывает калитку» при конфликте. Наконец, почти невозможно предсказать “степень традиционности” коллектива, где придется работать.
Источник:
Для просмотра скрытого содержимого вам нужно войти или зарегистрироваться.
