Психотерапевтические фрики | Первый творческий форум ЦРТП

Психотерапевтические фрики

molt

Креатор
Регистрация
18 Дек 2016
Сообщения
164
Реакции
693
Такого рода фриками я называю людей, считающих, что психотерапия, процесс психотерапии является формой познания, получения объективного знания. На самом же деле, психотерапия – это не способ познания, а способ привнесения смысла, интерпретации, введения в заблуждение.

Можно ли, например, считать, что когда клиент под влиянием психотерапевта (использующего гипноз или психоанализ) вспоминает некие детские травмы, то произошло познание, были получены объективные факты? Современная психологическая наука доказывает: нет!

В частности, известное исследование Г. Рено и Ф. Эстесса, показало, что у здоровых и успешных взрослых мужчин детство якобы (исходя из воспоминаний этих мужчин) перегружено различными травмами (в том числе, связанных амбивалентностью и другими «неправильными» формами поведением родителей). Причем если испытуемый пребывал в плохом настроении, то количество таких воспоминаний о травмах возрастало [4]. По поводу результатов данного исследования известнейший популяризатор психологии Д.Майерс пишет, что поведение клиентов часто соответствует теориям психотерапевтов, причем, если психотерапевт заставляет клиента искать проблемы, имевшие место в раннем детстве, то он, как правило, их находит [1, 195-196].

Психотерапевтический процесс не является формой познания, неточен, поскольку подвержен целому ряду искажающих эффектов. Мы рассмотрим некоторые из них.

1. Выборка психотерапевта не репрезентативна. И речь тут не только о количестве клиентов. Нужно учитывать и тот факт, что люди приходят к психотерапевту добровольно, а это очень специфическая категория людей – люди, отваживающиеся обратиться к врачу или психологу.

2. Еще более критично то, что характеристики этой нерепрезентативной выборки вдобавок и оцениваются не объективно, не точно. Что будет критерием исцеления? Положительные отзывы клиента? Его успешная индоктринация психотерапевтическими «истинами»? Тот факт, что проблемы остались, но клиент стал относиться к ним по-другому? Исчезновение симптомов, многие из которых, кстати, сами по себе не могут быть зафиксированы объективно? Выводы самого психотерапевта о состоянии клиента?

3. Сама ситуация психотерапии – это ситуация, в которой невозможен валидный эксперимент, поскольку к процессу психотерапии не применим двойной слепой метод. Клиент знает, о том, что должно произойти и как именно на него должна повлиять психотерапия, то же самое знает и психотерапевт. В итоге невозможно понять, где клиент подыгрывает психотерапевту, а психотерапевт подыгрывает собственным концепциям, а где, действительно, происходят реальные изменения.

В ряде случаев ситуация осложняется еще и тем, что психотерапевты подвержены гуруизму, комплексу Бога. Им кажется, что тот факт, что люди рассказывают им о своих проблемах, признаются в собственных слабостях, раскрывают свои темные и неприглядные стороны, делает их знатоками душ, посвященными. Именно такое доверие собственным выводам, вызванное самолюбованием, и превращает человека в психотерапевтического фрика. В действительности же, никакой особой гордости у психотерапевтов и психологов быть не должно, поскольку такого рода информацию имеют и участковые со средним специальным образованием...

При этом психотерапевты, психологи – приверженцы тех или иных форм психотерапии просто не понимают, что ошибаются. Вот, что пишут о психотерапевтах известные ученые психологи и популяризаторы психологии Эллиот Аронсон и Кэрол Теврис: «…терапевт, который не обучался научным методам и скептицизму, не обладает необходимыми навыками внутренней самокоррекции, позволяющими защититься от когнитивных ошибок, которым мы все подвержены. То, что видят такие терапевты, подтверждает их представления, а представления – определяют, что именно они видят. Это закрытый цикл, замкнутый круг» [2, 126-127].

Об этой же проблеме говорит и известнейший защитник научной психологии Пол Мил (кстати, один из создателей MMPI), утверждающий, что скептицизм и «страстное стремление не быть обманутым и не обманывать других, перестали быть важнейшим элементом интеллектуального арсенала психологов» [3, 4].

Многие российские психотерапевты при всем при этом еще и самоучки, а наличие у них опыта реальной помощи клиентам просто невозможно подтвердить. Множество таких «терапевтов» и «психологов» орудуют в соцсетях, создают эдакие маленькие виртуальные секточки, в рамках которых являются настоящими гуру. Причем собственно научная подготовка российских «психологов» в большинстве случаев оставляет желать лучшего: такие «психологи» не разбираются в том, чем случайное отличается от закономерного, не владеют методами отделения случайного от закономерного, не разбираются в математической статистике, плохо ориентируются в научной методологии и способах борьбы с артефактами и повышения объективности исследований.

Таким образом, нужно понимать, что экспертность психотерапевтов (в плане выводов о людях и причинах их поведения) не выше, чем экспертность, скажем, литераторов, писателей, причем зачастую писателей второ-, третьесортных. Поэтому если Вы так уж хотите познакомиться с неточными и субъективными выводами о людях, читать лучше не Ялома, Франкла или Фромма, а Достоевского или, на худой конец, Толстого. По крайней мере, Вы приобщитесь к качественному литературному языку. Ну, или можно вообще Донцову читать (кстати, ее муж – бывший декан факультета психологии МГУ).

Впрочем, я понимаю, что иногда хочется почитать что-то простое и усваиваемое так же легко, как и забываемое.

Итак, если возникает вопрос о том, кого пригласить в качестве эксперта: психотерапевта или психолога-ученого, психолога-исследователя, надо выбирать ученого.

Подытожим.

Психотерапевты и психологи – приверженцы психотерапии зачастую интерпретируют реальность, руководствуясь не научными фактами, а психотерапевтическими догмами.

Психотерапевты и психологи – приверженцы психотерапии убеждены, что возможности науки пока или вообще по самой своей сути ограничены, и нужен некий иной метод познания, некая понимающая психология, эмпатия, способы выявления некоего неосознанного материала. При этом психотерапевты не понимают, что эти способы скорее приведут к ошибкам, например, к ложным воспоминаниям, чем позволят что-то выявить.

Психотерапевты не понимают, что скорее наполняют клиента собственными догмами, чем получают от клиента объективные сведения.

Ни супервизия, ни психотерапевтические конференции и тусовки реально не являются средствами коррекции субъективизма, а наоборот – являются средством усугубления, оживления иллюзий за счет их группового подтверждения, взаимной легитимизации.

Все это превращает психотерапевта, психолога в самого настоящего фрика (лжеученого), а клиента – в оболваненного субъекта.

Примером психотерапевтического фрика является Рамиль Гарифуллин, о лженаучных выводах которого я писал в отдельной статье. Примером психотерапевтического фрика, маскирующегося под борца с лженаукой (пока, правда только в виде борца с системно-векторной лжепсихологией), является и небезызвестный Илья Латыпов. Один из его последних опусов – «Как из личностей сделать биомассу» – отличный пример лжепсихологии и психотерапевтического фричества: ни одной ссылки на научное исследование, опирается Латыпов только на некий опыт психоаналитика Бруно Беттельхейма, побывавшего в качестве узника в Дахау и Бухенвальде. Ну, а любители сравнивать современную Россию с фашистской Германией (типа Шендеровича) – это уже не фрики, а просто моральные уроды.

P.S. Изложенные в статье выводы в меньшей степени относятся к специалистам, практикующим научно-обоснованные формы психотерапии: поведенческую и когнитивно-поведенческую. В любом случае, наиболее важным является научная осведомленность специалиста, его умение отличать достоверные суждения от суждений недостоверных.

Источник:
 

Rokinrol

Модератор
Регистрация
26 Ноя 2016
Сообщения
299
Реакции
1569
С теориями Фрейда та же проблема, что и с Фромом: они не проверяются в эксперименте. Когда этими методами (психоанализом) пытаются лечить, там возникают артефакты вроде "синдрома ложных воспоминаний". То есть фрейдисты утверждают, что знают что-то об онтологии нашей психики, но они облегчают депрессию или страхи пациента, вкладывая в него то, чего нет. Это что-то вроде шаманства и гомеопатии.

 

Una Tal

Креатор
Регистрация
23 Сен 2017
Сообщения
129
Реакции
532
Научна ли психотерапия?

В обсуждениях в социальных сетях, на форумах и в реальной жизни я часто сталкиваюсь с ситуацией, когда ту или иную лженауку о душе или лженаучное изобретение из серии «помоги себе сам» стремятся защитить по схеме: «как это N лженаука, если ее активно применяют в психотерапии?!». При таком подходе защищающийся подразумевает, что психотерапия – это наука, которая позволяет отделять научные подходы в области изменения человеческого поведения от ненаучных и антинаучных подходов.

Поэтому я считаю очень важным заострить внимание на проблеме научности психотерапии, ее научной обоснованности.

Сегодня психотерапия – это такая пси-алхимия, в рамках которой существует множество подходов: от близких до антагонистических друг другу, и от стремящихся сохранить наукообразный вид до откровенно иррационалистических и даже антинаучных. Эти методы, течения существуют на сегодняшний день в разной степени независимо от научной проверки их действенности (исключение тут, пожалуй, составляет только поведенческая психотерапия и приближающаяся к ней по степени научной обоснованности когнитивно-поведенческая), а сообщество психотерапевтов, во многом, – это такой средневековый цех или гильдия, в которой знания и навыки передаются по архаичной схеме: от учителя к ученику.

Однако сосредоточимся на возможности проверки эффективности психотерапии научными методами.

Проверить, на самом ли деле методы психотерапии работают, очень сложно. В первую очередь это связано с тем, что каждый вид психотерапии предполагает индоктринацию клиента. То есть клиента убеждают, что метод работает и объясняют, почему он работает. Например, психоаналитик подробнейшим образом объясняет клиенту, как будет проходить психоанализ, зачем нужны свободные ассоциации и как материал, полученный в результате свободного ассоциирования, позволит проникнуть в бессознательное клиента. Без индоктринации клиента подавляющее большинство методов психотерапии применить будет просто невозможно. Такая индоктринация делает практически не валидной экспериментальную проверку эффективности психотерапии, поскольку не позволяет применить «слепой метод»: клиент всегда знает, какой подход к нему применяется, зачем и что должно в итоге получиться.

Необходимость индоктринации – это, пожалуй, самая серьезная преграда оформления научного метода исследования психотерапии.

Далее. Не вполне ясно, что собственно считать показателем эффективности психотерапии: исчезновение симптомов, самооценка клиентом своего состояния, объективные показатели социальной устроенности клиента? В любом случае можно предположить, что целый ряд случаев успешного применения психотерапии имеет место потому, что клиент под влиянием индоктринации поверил в эффективность метода, который к нему применяют, и верит в своего терапевта. Но в таком случае необходимо учитывать и тот факт, что успешность психотерапии на самом деле может являться случаем ложного излечения, диссимуляции, которую осуществляет клиент под влиянием веры в метод и/или в своего психотерапевта. Похожий эффект имеет место в исследованиях гипноза, когда нельзя, например, четко сказать, на самом ли деле гипнотик впал в каталепсию или он просто подыгрывает гипнотизеру.

Конечно, в связи с необходимостью отделять настоящее излечение от мнимого, эффективность психотерапии необходимо проверять в режиме лонгитюдного исследования, сроки которого должны быть существенно более продолжительными, чем сроки собственно проведения курса психотерапии.

Но даже если удастся каким-то чудесным образом отделить влияние собственно метода от влияния веры в метод, убежденности в его эффективности, необходимо будет еще отделить его от влияния намерения излечиться: если клиент идет к психотерапевту, это может свидетельствовать о его намерении измениться (хотя опять же не обязательно). В то же время те, кто, имея сходную проблему, не идет к психотерапевту, в ряде случаев не имеют желания изменяться, поэтому если сравнивают получающих терапию и не получающих ее, то существует возможность выявить не эффективность терапии, а эффективность желания измениться. Это затрудняет разделения испытуемых на экспериментальную и контрольную группы. В этом же смысле нужно учитывать и стремление человека оправдать затраты денег, которое так же вполне может привести к излечению или ложному излечению (диссимуляции).

В этой связи можно также отметить, что научное исследование психотерапии осложняется еще и проблемой репрезентативности выборки. Действительно, люди, склонные обращаться к психотерапевту, - это довольно специфические люди, отличающиеся по своим свойствам от генеральной совокупности.

И конечно, нужно анализировать не психотерапию в целом, а отдельные методы психотерапии применительно к решению отдельных задач (излечению отдельных групп заболеваний). Например, нужно исследовать гештальт-психотерапию фобий отдельно от гештальт-психотерапии обсессивно-компульсивного расстройства.

Таким образом под влиянием перечисленных выше факторов, проблем на сегодняшний день ни создание отдельно взятой формы психотерапии, ни проверка ее эффективности не осуществляются научными методами, хотя и могут осуществляться с опорой на различные гипотезы, имеющие научную форму, но не верифицируемые в рамках строго научного исследования.

Но опасна ли такая ситуация? И если опасна, то чем именно?

Ну, прежде всего, дело в том, что, продвигая интуитивный, не проверямый, эмоциональный подход к человеку, психотерапия открывает дорогу и прямому шарлатанству, мистике, «шаманству», а эти явления связаны уже с прямым вредом не только для их адептов, но и для общества в целом. Например, можно предположить, что популярность дианетики, позволившая ее изобретателю Хаббарду создать опасную тоталитарную секту, была подготовлена популярностью в США различных форм психотерапии. Кстати, описанный подход к человеку (интуитивный, ненаучный, иррациональный) подталкивает и самих психотерапевтов к, что называется, уходу в мистику, эзотерику и пр. Вдобавок, психотерапией прикрываются не только люди, склонные оправдывать лженауку, упомянутые в начале этого текста, но и гораздо более опасные субъекты.

Кроме того, поскольку при применении психотерапии индоктринация неизбежна, то необходимо анализировать влияние на человека психотерапевтических доктрин, в том числе и отдаленное влияние. А нужно заметить, что целый ряд таких доктрин имеют выраженный десоциализирующий потенциал, например, выраженный в следующих упрощенных формулах:
  • «не получается жениться - а надо ли это Вам?»
  • «лучший способ снять стресс и повысить самооценку – это регулярный секс (не важно с кем)»
  • «не получается нормально работать – а надо ли? попробуйте быть хиппи!»
  • «не справляетесь со своими обязательствами? – а нужно ли их брать на себя?»
  • «вы никому ничего не должны – самоактуализируйтесь!»
Таким образом можно констатировать, что психотерапия не только не имеет научного обоснования, но и представляет определенную угрозу как для отдельных людей – клиентов психотерапевтов, так и для общества в целом.

 

projector

Администратор
Регистрация
7 Дек 2015
Сообщения
357
Реакции
2137
1. Психотерапия существовала во все времена, в самых разнообразных человеческих сообществах. Шаманы, лекари, колдуны, мудрые старцы и всеведущие старухи, священники, гуру, а позднее в западной цивилизации врачи довольно часто добивались таких эффектов, которые в то время считались чудом, а мы сегодня называем психотерапевтическими эффектами. В самом деле, великие пророки и чудотворцы заслуживали преклонения не только за способность излечить бурные и очевидные проявления психопатологии, но и за проницательность в отношении ценностной патологии, за предложенные ими способы обретения психологического здоровья и ценностной гармонии. Каждый из пророков по-своему истолковывал сотворенное им чудо, и потому мы не вправе относиться к их интерпретациям слишком серьезно. Ни один из чудотворцев на самом деле не знал, как и почему он добивается чуда.

2. Диссонанс между теорией и практикой существовал всегда, существует он и в наши дни. Различные психотерапевтические школы постоянно противостоят друг другу, порой их противостояние принимает самые ожесточенные формы. Каждому практикующему психологу, несомненно, приходилось иметь дело с пациентами, излеченными с помощью тех или иных психотерапевтических методов. Благодарный пациент становится яростным апологетом того или иного психотерапевтического направления, он делает вполне естественный для него вывод, что сам факт его излечения подтверждает правоту соответствующей психотерапевтической теории. Его убежденность понятна, однако нам не составит труда привести примеры неуспехов каждой из ныне существующих теорий психотерапии. Чтобы окончательно запутать вас, скажу, что психотерапевтический эффект может вызвать общение не только с психотерапевтом, но и с терапевтом, с психиатром, с дантистом, с учителем, с медсестрой, с социальным работником, то есть с человеком, ни сном ни духом не ведающим, что такое психотерапия.

Очевидно, что среди всех психотерапевтических школ нет такой, которую можно было бы счесть безукоризненной с практической или теоретической точек зрения. Сегодня мы только в самых общих чертах можем говорить о надежности того или иного психотерапевтического направления, однако в скором времени, я думаю, мы накопим достаточный статистический материал, который позволит нам выстроить иерархию валидное -ти психотерапевтических методов, позволит сказать наверняка, какая из ныне существующих психотерапевтических школ имеет наибольший, а какая ѕ наименьший процент излечения.

Пока же нам не остается ничего другого как признать, что психотерапевтический эффект как таковой в очень малой степени зависит от применяемой терапевтом теории, а может даже и вовсе не имеет под собой никакого теоретического обоснования.

3. Ни для кого не секрет, что даже среди психотерапевтов одной психотерапевтической школы, например, среди сторонников классического фрейдовского психоанализа, нет двух одинаковых. Они отличаются друг от друга не только степенью даровитости, но и эффективностью проводимого ими лечения. Мы знаем блестящих психоаналитиков, которые внесли большой вклад в психоаналитическую теорию, написали отличные труды по проблемам психоанализа, являются прекрасными педагогами и лекторами, но не имеют на своем счету ни одного излеченного пациента. Есть и другие, которые не писали объемистых книг, чье имя вряд ли запишут золотыми буквами на стенах сокровищницы психоаналитической теории, но, тем не менее, весьма успешно лечащие своих пациентов. Нельзя отрицать тесной взаимосвязи между теоретической даровитостью и терапевтическими способностями, но мы обязаны найти разумное объяснение и этим исключениям.

4. История медицины знает немало случаев, когда глава той или иной терапевтической школы или ее основатель, несмотря на исключительную терапевтическую одаренность, был не в состоянии передать свое врачебное мастерство ученикам. Если бы дело было только в теории, знании, если бы личность врача не имела никакого значения, то любой умный и прилежный студент мог бы добиться тех же результатов в лечении, каких добивался его наставник.

5. Во время первой встречи терапевт и пациент, как правило, обсуждают только формальные вопросы (договариваются о времени встреч, об оплате, о лечебной процедуре и т.п.), но даже эта первая встреча зачастую вызывает улучшение в состоянии пациента. Если мы согласимся с тем, что лечение состоит в применении той или иной конкретной техники, то данный феномен останется необъясненным.

6. Терапевтический эффект наблюдается даже в тех случаях, когда терапевт за время встречи с пациентом не произносит ни единого слова. В моей практике был такой случай. Одна из моих студенток пришла ко мне с личной проблемой. Она говорила битый час без остановки, после чего сердечно поблагодарила меня за помощь и ушла.

7. Невротические расстройства у молодых людей иногда отступают сами, без помощи терапевта и специального лечения. В данном случае врачует сама жизнь, или, вернее сказать, жизненный опыт. Хорошая семья, дружба, рождение ребенка, успехи в работе, критические ситуации, преодоление трудностей ѕ все эти ситуации и связанные с ними переживания могут иметь огромный терапевтический эффект, причем не только в переносном смысле этого слова; они изменяют структуру характера человека, его отношение к миру. Пожалуй, я даже возьму на себя смелость утверждать, что жизнь (благоприятствующие условия жизни) ѕ лучший врач, что задача специальной психотерапии состоит именно в том, чтобы научить индивидуума пользоваться услугами этого общедоступного доктора.

8. По свидетельству многих психоаналитиков, улучшение в состоянии пациента может отмечаться во время перерывов в психоаналитическом курсе и после его завершения.

9. Известно, что в результате успешной терапии улучшается состояние не только самого пациента; но и состояние близких ему людей.

10. Пожалуй, самым вызывающим из всех упомянутых здесь можно счесть тот факт, что очень часто психотерапевтического эффекта добиваются люди с явно недостаточной психотерапевтической подготовкой или вовсе не имеющие таковой. В качестве примера расскажу о начале моей собственной практики; уверен, что нечто подобное довелось пережить сотням психологов и людей других профессий, имеющих еще более отдаленное родство с психотерапией.

Подготовка психологов в 20-30-е годы, как правило, отличалась крайней конкретностью (она и до сих пор отличается узостью, хотя и в меньшей степени), доходящей до узколобия. Я, тогда еще очень молодой человек, движимый любовью к людям, желанием понять их и помочь им, поступил в университет на факультет психологии. Очень скоро с удивлением для себя я обнаружил, что попал в какое-то странное, почти масонское заведение, где ученые старцы толкуют ощущения, заставляют заучивать бессмысленные слоги и совершать магические обряды жертвоприношения, отправляя крыс в вечное странствие по лабиринту и наказывая ударом тока ни в чем не повинных собак. Более-менее полезными навыками, которые я усвоил в стенах этого храма науки, были умение применять придуманные другими техники исследования и знание статистических процедур.

Однако в глазах простых смертных я обрел ореол психолога, и потому ко мне потянулись люди, желающие получить ответы на главные жизненные вопросы, полагая, что кто, как не психолог, должен объяснить им, почему случаются разводы, откуда возникает ненависть и почему некоторые люди сходят с ума. Я чувствовал себя неуютно от этих вопросов и все же в меру собственных сил и возможностей старался ответить на них.

Особенно тяжко в ту пору приходилось провинциальным психологам, тем, что жили и работали в маленьких городках, где люди не только не слышали слова "психоанализ", но ни разу в жизни не видели психиатра, где единственной альтернативой психологу была гадалка, домашний доктор или духовник. Психолог выслушивал вопросы и пытался найти на них ответы. Таким образом, в постоянной тяжбе с неугомонной совестью он обретал первые навыки психотерапии.

Самое интересное, что даже эти неуклюжие попытки врачевания человеческих душ зачастую оказывались успешными, что приводило меня в полнейшее изумление. Я был готов к провалам и поражениям, и их, конечно же, было больше, чем побед, но чем же все-таки объяснить успехи, на которые я даже не смел надеяться?

Несколько позже я обнаружил другой, еще более неожиданный для меня феномен. Я проводил самые разнообразные исследования, в ходе которых мне приходилось составлять подробнейшие истории жизни своих испытуемых. При этом я обнаружил, что несмотря на то, что моя психотерапевтическая подготовка оставляла желать лучшего, а вернее было бы сказать, несмотря на полное отсутствие оной, мне в отдельных случаях удавалось вполне определенным образом повлиять на исследуемое мною личностное нарушение. А ведь я никогда не стремился к этому сознательно, я просто задавал человеку вопросы и писал его историю жизни!

Иногда ко мне обращаются за советом мои студенты, и некоторым из них я советую обратиться за помощью к профессиональным психотерапевтам. При этом я объясняю студенту, в чем, на мой взгляд, состоит суть его проблемы, и почему я считаю целесообразной помощь специалиста. Довольно часто этого оказывается достаточным, чтобы студент сам справился с имевшейся у него симптоматикой.

Подобного рода феномены чудесного исцеления гораздо более доступны взгляду дилетанта, нежели профессионального психотерапевта или психиатра. Последний не склонен верить в чудо, он скептически относится к рассказам о такого рода случаях, однако я со своей стороны замечу, что, если мы возьмем на себя труд проверить их, то окажется, что очень многие из них имеют под собой реальное обоснование; такие случаи ѕ не редкость в практике психолога и социального работника, не говоря уже о священниках, учителях и врачах общего профиля.

Но чем же объяснить этот феномен? Мне думается, его можно понять только в контексте общей социально-психологической теории и теории мотивации. Вы, наверное, заметили, что в каждом из вышеперечисленных случаев существенны не столько осознанные аспекты отношений между терапевтом и пациентом, сколько то, как сам пациент воспринимает терапевта и свои отношения с ним. Если пациент ощущает, что терапевт интересуется им, думает о нем, старается помочь, то это помогает пациенту обрести чувство собственной значимости. Он чувствует себя под защитой человека, обладающего знанием, мудростью, опытом, силой и здоровьем, и его тревога отступает. Он видит, что его готовы выслушать без критики и осуждения, он оказывается в атмосфере искренности, доброты, сочувствия, приятия и одобрения ѕ все это, вместе с вышеназванными факторами, способствует бессознательной уверенности пациента в том, что ему ничто не угрожает, что он любим и уважаем, что его потребности в безопасности, любви и уважении все-таки могут быть удовлетворены.

Очевидно, что если мы рассмотрим уже известные нам психотерапевтические детерминанты, такие как внушение, катарсис, инсайт, поведенческая терапия и др., с точки зрения базового удовлетворения, то мы сможем найти гораздо более убедительные объяснения многим терапевтическим эффектам. В отдельных, не слишком серьезных случаях психотерапевтический эффект можно объяснить исключительно в рамках теории базового удовлетворения. В других случаях, особенно в случаях тяжелых расстройств, судя по всему, требуется комплексное объяснение, для их понимания необходимо учитывать благотворное влияние конкретной психотерапевтической техники. Но даже в случаях самых тяжких расстройств можно и нужно учитывать фактор базового удовлетворения, источником которого служат хорошие межличностные отношения.

А.Маслоу, Мотивация и личность​
 
Сверху Снизу