- Регистрация
- 17 Июн 2016
- Сообщения
- 158
- Реакции
- 589
Анатолий Вассерман: Есть книги, позволяющие увидеть цельную картину мира
- Ваша сверхэрудиция может создать впечатление, что Вы не выпускаете из рук энциклопедии. Читаете ли Вы художественную литературу? Как Вы относитесь к поэзии?
Анатолий Вассерман: Художественную литературу читаю немного. К поэзии почти равнодушен. За свою жизнь создал несколько сотен рифмованных текстов и убедился: разница между рифмованным текстом и поэзией очень велика — и разницу эту довольно трудно преодолеть. Она к тому же не всем заметна. Поэтому поэзию обхожу стороной. Из художественной литературы предпочитаю созданную в рамках художественного метода «фантастика», а из фантастики, прежде всего, жанр «альтернативная история». Наверное, потому, что сам пытаюсь воздействовать на нашу текущую историю, и мне, естественно, интересно, какие варианты развития цивилизации представляются возможными и почему.
По той же причине в рамках жанра «альтернативная история» предпочитаю поджанр «попаданец». Это — романы о современниках, попавших в прошлое. Они, опираясь на свои нынешние знания и умения, пытаются изменить историю к лучшему со своей точки зрения.
- Что скажете о справочниках и энциклопедиях? Уж их-то Вы, должно быть, прочитали горы?
Анатолий Вассерман: Что касается справочников — их читаю довольно мало. Справочники нужны не для того, чтобы читать их от корки до корки. Хотя с несколькими справочниками в молодости такое проделывал. Они нужны для быстрого поиска необходимых сведений. А вот для того чтобы знать, где найти эти сведения, нужно знакомство не со справочниками, а с конкретными областями знаний и деятельности человечества. И вот тут очень важную роль играет такая интересная штука — цельная картина мира.
- Что это такое? Неужели такую картину реально увидеть?
Анатолий Вассерман: Мир в целом подчиняется сравнительно небольшому числу общих закономерностей. И всё его наблюдаемое разнообразие - результат проявления этих закономерностей в разных условиях и их взаимодействия между собой. Соответственно, если Вы знакомы с этими основными закономерностями и умеете выводить их следствия, то Вам очень многое в мире будет понятно само собою без специальных исследований. Гельвеций ещё два с половиной века назад сказал: «Знания некоторых принципов легко возмещает незнание некоторых фактов». Это он очень скромно выразился, потому что на самом деле, фактов, которые Вы легко можете возместить знанием принципов — несметное множество. Кроме того, если Вам всё-таки понадобится конкретный факт, благодаря знанию этих самых принципов, Вы будете по крайне мере понимать, в каком справочнике его найти. Или если он не попал в справочник, то будете понимать, какие исследования надо провести, чтобы его установить. Поэтому энциклопедизм знаний заключается не в том, чтобы всё знать, а в том, чтобы ориентироваться во всех знаниях.
- Тогда зачем нужны энциклопедии, если достаточно знания нескольких принципов устройства мира?
Анатолий Вассерман: Собственно само название «Энциклопедия», придуманное группой учёных и философов, куда как раз входил упомянутый мной Гельвеций, означает «обучение по всему кругу». То есть они имели в виду охват всего круга знаний, широкий кругозор, позволяющий в дальнейшем во всём ориентироваться. Понятно, что эти философы и учёные прекрасно сознавали невозможность вложить всё многообразие мира в одно издание, пусть даже многотомное. Но они считали необходимым изложить в нём вот эти основные принципы, чтобы люди, знакомясь с «Энциклопедией», понимали: где и что в ней искать. А конкретных фактов там было много, но всё-таки первоочередной была именно идея отталкиваться от принципов, а не просто валить все факты в одну копилку. В этом плане, кстати, «Детская энциклопедия» советских времён (сейчас её время от времени переиздают — с некоторыми ухудшениями сообразно духу времени), появившаяся в конце пятидесятых годов, ближе к тому изначальному энциклопедическому духу. В ней как раз излагаются не разрозненные конкретные фак-ты, а общие принципы: они с одной стороны выведены на основе фактов, а с другой стороны позволяют понять место этих фактов в цельной картине мира.
- О каких ухудшениях в детской энциклопедии Вы говорите?
Анатолий Вассерман: К сожалению, большая часть усилий современной системы образования и воспитания нацелена не на создание, а на разрушение цельной картины мира. Почему так происходит? Ну, прежде всего, потому, что цельная картина мира даёт возможность проверять конкретные факты. Если видите, что какой-то отдельный факт в эту картину не укладывается, значит либо сам факт ошибочен, либо в картине что-то не в порядке.
Кстати, должен заметить, что у меня политическая часть картины мира начала формироваться с чтения стенограмм XXII съезда КПСС. Съезд этот проходил с 17 го по 24 е октября 1961 го года. Мне было тогда около девяти лет. И естественно, я абсолютно некритично впитал в себя всё, что говорилось с трибуны съезда о «кровавом тиране» Сталине. И в дальнейшем моё политическое мировоззрение формировалось с опорой на это представление. И только лет десять назад, когда накопилась критическая масса фактов, не укладывающихся в эту картину, мне пришлось заняться её радикальным пересмотром. В частности, я пришёл к выводу, что все обвинения в адрес Иосифа Виссарионовича Джугашвили выдвинуты в конечном счёте теми, кто сам виновен в подобных преступлениях, а он-то против этих преступлений как раз боролся. Не всегда удачно боролся, поскольку преступления совершалась не в интересах отдельных лиц, а в интересах целого класса управленцев. Так и создалась неверная картина мира — именно потому, что она сформировалась на основе ложных фактов.
- А зачем же вводить людей в заблуждение?
Анатолий Вассерман: Цельное представление о мире очень полезно для тех, у кого оно есть, и очень вредно для тех, кто хочет манипулировать другими. Поэтому сейчас стараются — буквально даже не со школьной скамьи, а с детского сада — формировать представление о мире, как о наборе разрозненных ничем не связанных между собою фактов. По этой причине, например, во многих американских школах с давних времён можно заработать одинаковое число образовательных баллов и изучением математики, и изучением домоводства. Хотя математика — наука, способствующая формированию цельной картины мира, а домоводство — как раз набор разрозненных и никак не связанных фактов. Поэтому человек, обученный в американской средней школе, а потом в западноевропейской высшей, будет клевать на любую рекламу, коммерческую или политическую, будет готов в любой момент повернуться на 180 градусов, потому что его поманят более цветастой погремушкой. Словом, это будет идеальный объект для манипуляций. Соответственно и представление об образованном человеке сейчас тоже формируется в отрыве от понимания цельной картины мира. Образованным считают человека много знающего, но немного понимающего. Сегодня образованным человеком считают того, кто нахватался множество фактов, и неважно, о чём эти факты — о роли разных ритмов в поэзии или о роли разных сортов перцев в кулинарии.
- Но ведь многие Вас считают именно таким человеком — ходячим справочником!
Анатолий Вассерман: Действительно, меня и многих моих коллег — участников интеллектуальных игр — очень часто считают суперэрудитами. Между прочим, Владимир Яковлевич Ворошилов, который пустил в разговорный обиход слово «знатоки» применительно к нам, потом сам об этом очень жалел. Потому что интеллектуальные игры — игры вовсе не на знания, а на понимание. Правильный вопрос интеллектуальной игры создаётся так, что для ответа не нужно редких знаний, а если без них никак не обойтись, то их включают в сам текст вопроса. Наши вопросы требуют от человека общеизвестных знаний, но нетривиальных размышлений. Поэтому участнику таких игр абсолютно всё равно, к какой теме относится вопрос, поскольку ему, как правило, не нужны знания. Ему достаточно общедоступных и общеизвестных сведений. Надо сказать, что навыки интеллектуальных игр немало способствуют формированию этой самой цельной картины мира.
- А существуют ли конкретные книги, которые помогли бы сформировать картину мира? Их должно быть немного, надо полагать?
Анатолий Вассерман: Конечно. Вот практический совет тем, кто нуждается в понимании окружающей реальности, но не имеет возможности обучиться в действительно хорошем вузе. Я рекомендую начинать создание такой картины с прочтения всего четырёх книг:
1. Фридрих Энгельс «Анти-Дюринг»
2. Станислав Лем «Сумма технологии»
3. Ричард Докинз «Слепой часовщик»
4. Дэвид Дойч «Структура реальности»
Прочитав эти четыре книги в указанном порядке и хорошенько над ними подумав, Вы получите некоторый базис, позволяющий более-менее выстроить эту самую картину мира.
Что касается понимания политической картины мира, я рекомендую почитать следующие книги: Юрий Мухин «Главная антироссийская подлость», Елена Прудникова «Хрущёв. Творцы террора», «Ленин-Сталин. Технология невозможного», Алексей Исаев «Антисуворов», «Десять мифов о Второй Мировой». Чтение этих работ развеивает очень многие модные сейчас политические предрассудки.
- Я очень хорошо помню время, когда книги находились на пике моды. Их преподносили в качестве призов победителям телевикторины «Что? Где? Когда?» Нынче эта игра превратилась в казино, а книга потеряла свою ценность. С чем это связано?
Анатолий Вассерман: Должен сказать, что Владимир Ворошилов награждал книгами весьма дефицитными. Кстати, на букинистическом рынке и при продаже из рук в руки они оценивались очень высоко. Помню, когда мне удалось купить издание «Алисы в Стране Чудес» в серии «Литературные памятники»…
- Наверное, Вы имеете в виду ту легендарную «Алису» в переводе Натальи Демуровой?
Анатолий Вассерман: Совершенно верно! Этот перевод сопровождался к тому же серьёзнейшими научными комментариями. Так вот, покупка этого издания обошлась мне в 25 рублей. А моя тогдашняя месячная зарплата составляла сто рублей. На этом примере видно, какую материальную ценность представляли тогда книги. Сейчас книги в телеклубе не разыгрываются не потому, что знатоки стали меньше читать, а просто потому, что сейчас большая часть книг уже не дефицит. Но раньше даже стотысячных тиражей не хватало на всё общество. А уж книги, выходящие академическими изданиями (тиражом в несколько тысяч экземпляров), расхватывались как горячие пирожки.
- Но, согласитесь, общество действительно стало меньше читать, хотя книга нынче абсолютно доступна — и в электронном, и в бумажном видах.
Анатолий Вассерман: Этому есть объяснения. Во-первых, в советское время книги были едва ли не единственным доступным развлечением. А во-вторых, сами условия жизни меняются, лишая нас времени и сил на размышления во время отдыха. Поэтому отдых, требующий размышления (а чтение совершенно неотделимо от размышления), сегодня совершенно непопулярен.
Кроме того, книга обладает ещё некоторыми исключительными возможностями, которыми не обладают другие носители информации. Книги незаменимы в качестве средства развития фантазии и творческого мышления. Например, если в книге читаешь «Вошла женщина в красном платье», приходится самому додумывать и тип её лица, и прочие детали и аксессуары, гармонирующие с этим красным платьем.
- То есть читатель является соавтором?
Анатолий Вассерман: Да. А когда смотришь фильм, поставленный по книге, то видишь результат того, что на эту тему придумали гримёр и художник по костюмам. Соответственно, для твоей собственной фантазии остается намного меньше места. Действительно, читатель книги в большей степени соавтор художественного произведения, чем зритель спектакля, кинофильма и любого другого продукта, сделанного на основе этой книги. И то, что мы стали меньше читать, очень сильно бьёт по развитию всего нашего общества, нашему общему будущему. Я надеюсь, что эта тенденция рано или поздно будет переломлена.
- Вы можете назвать первую книгу, которую прочитали, и книгу, которая произвела на вас самое сильное впечатление?
Анатолий Вассерман: К сожалению, первую прочитанную книгу не помню. Книг, серьёзно на меня повлиявших, было очень много. Естественно, не берусь перечислить даже малую их долю. Так что ограничусь перечнем тех книг, которые рекомендовал в качестве опор для понимания цельной картины мира. Потому, что мог бы перечислять их несколько часов подряд.
- Есть определённый ряд книг, который в своё время запрещали. Причем смысл запрета сегодня не всегда понятен. Под запрет, например, попала «Лолита» Владимира Набокова. С этим более-менее ясно. А вот сочинения Владимира Гиляровского и Библия… Какие бы книги Вы запретили, а какие бы разрешили?
Анатолий Вассерман: С сочинениями Гиляровского я познакомился в 1960-е годы, когда они были уже разрешены. Насколько мне известно, некоторые его произведения запрещали в имперское время, а в советское он был разрешён целиком. Что касается набоковской «Лолиты» — я понимаю, почему её запрещали. При всём уважение к таланту Набокова я не уверен, что любой прочитавший эту книгу воспримет её как историю кошмара для всех упомянутых в романе лиц. Значительную часть книг запрещали с моей точки зрения необоснованно. Лично я бы не запрещал книги, а только в некоторых случаях снабжал их надлежащими комментариями и принимал бы разнообразные меры, чтобы эти комментарии не остались без внимания. Но, к сожалению, составлять такие комментарии иной раз довольно сложно. Ведь для того, чтобы опровергнуть одну лживую фразу надо написать несколько абзацев. А для того, чтобы опровергнуть лживую страницу, иногда требуется целая книга. Скажем, для того, чтобы опровергнуть книги Владимира Богдановича Резуна, всклепавшего на себя псевдоним «Виктор Суворов», понадобилось написать уже, по-моему, чуть ли не сот-ню книг с подробным анализом его фальшивок. Понятно, что лишь немногие энтузиасты смогли прочесть эту сотню книг. Более того, даже книгу Алексея Валерьевича Исаева «Антисуворов», где указаны основные ошибки и подтасовки Резуна, прочло гораздо меньше народу, чем книги самого Резуна. Опровержение лжи, как правило, требует больших знаний, большего объема текста, чем сама ложь. Поэтому общество и впредь будет вынуждено время от времени запрещать какие-то лживые книги, просто понимая, что опровержение их мало кто прочтет.
- Вы упомянули такое популярное литературное направление «попаданец». Если исключить хрестоматийную классику — «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена, какого автора Вы бы выделили в этом довольно пёстром и масштабном литературном течении?
Анатолий Вассерман: Западных авторов в этом направлении я читал намного меньше, так как меня интересует исправление отечественной истории. Из зарубежных писателей могу вспомнить разве что роман «Да скроется тьма» Лайона Скрэг де Кампа.
В России чуть ли не первооткрывателем этого направления оказался Василий Дмитриевич Звягинцев. Персонажи его цикла, начатого ещё в конце 1980 х годов романом «Одиссей покидает Итаку», действуют во множестве параллельных миров. Некоторые из этих миров соответствуют нашей реальности, но с некоторым сдвигом по времени. Василия Дмитриевича я читаю с интересом и удовольствием. Замечу, что мы с ним эволюционируем в политическом плане почти синхронно. Рекомендую почитать его последние романы.
Есть два очень хороших «попаданческих» цикла у Романа Злотникова — «Царь Фёдор» и «Генерал-адмирал».
Вообще, я читаю в этом жанре почти все, что написано. Если начну сейчас перечислять авторов, то незаслуженно обижу тех, кого не перечислил. Поэтому упомяну только очень симпатичный цикл ныне покойного Михаила Гуткина «Попадать, так с музыкой». Эти произведения могу рекомендовать ещё и потому, что они очень весело и радостно написаны. И сам автор радовался возможности всё это написать, и персонажи радуются тому, что у них открылись такие неожиданные фантастические возможности.
- Читая романы в жанре «альтернативной истории», Вы чувствуете, что автор иногда ошибается в фактах?
Анатолий Вассерман: Конечно, ошибки замечаю. Кстати, чем больше в книгах этого жанра фактических ошибок, тем они менее убедительны художественно. Кроме того, в них иногда наблюдаются и политически несовместимые концепции. Скажем, книги Германа Романова я почти не читаю, так как его персонажи действуют, как правило, на враждебной мне стороне. Причём действуют, на мой взгляд, не очень убедительно. Его цикл, в котором герои пытаются переиграть гражданскую войну на стороне белых, не убедителен. Я покопался в реальной истории и пришёл к выводу: начиная с 1905 го года никакие усилия никаких «попаданцев» не смогли бы переломить тенденцию к провалу монархии и капитализма в России. Поэтому, с моей точки зрения, Герман Романов делает необоснованные натяжки, чтобы хоть как-то заставить белых выиграть. Зато его цикл про «попаданцев» в эпоху Петра III я прочитал с удовольствием, так как в ту эпоху было очень много возможностей переиграть историю.
- Ну, с «попаданцами» более-менее понятно. А что Вы скажете о магистральных течениях литературы? Например, сейчас у нас в стране наблюдается подъём реализма, до этого был постмодернистский взрыв. Вас эти направления как-то впечатлили?
Анатолий Вассерман: Ох… Постмодернизм меня мало волнует, поскольку он сводится к попытки оправдать собственное творческое бесплодие. Оно оправдывается заявлением: всё, что можно придумать — придумано, и остается только тасовать кусочки придуманного. Поэтому постмодернизм неинтересен, ибо не интересны сами авторы, работающие в этом стиле. Они в нём и работают потому, что неинтересны.
Теперь о реализме. Знаете, у меня давно сложилось впечатление: как когда-то классицизм уступил место романтизму, а романтизм реализму, так же реализм сейчас уступает место фантастике. По сути всё это — творческие методы постижения реальности. Классицизм сверяет реальность с некими авторскими идеалами. Идеалы берутся из классического прошлого, откуда и название. Романтизм — мысленные эксперименты, рассмотрение крайних характеров и крайних обстоятельств. Забавно, что от романтизма остались два важных течения: детектив и дамский роман. Реалисты стремятся воспроизвести реальность максимально точно, в надежде на то, что такая модель сама заработает и сама приведет к правильным выводам. Ну, а фантастика — в какой-то степени развитие романтизма. То есть фантасты берут обстоятельства и личности столь крайние, что они в реальности не встречаются, для того, чтобы взглядом извне обозреть реальность и лучше её понять. Так вот, мне кажется, что реализм на данный момент в плане постижения мира сделал почти всё возможное. Он, конечно, может ещё создать много достоверных моделей, но эти модели уже не имеют былой прогностической силы. С их помощью уже трудно узнать о мире что-то новое. И мне кажется, что в ближайшие полвека–век основным методом художественного постижения действительности будет фантастика. Ну, а потом придумают что-нибудь ещё. Что именно, гадать не берусь. Думаю, новый метод будет ближе к реализму, чем к фантастике. Если бы знал, уже бы начал писать в этом стиле.
- В Вашем легендарном жилете добрая сотня всяких гаджетов. Наверняка там находится и букридер. Есть ли будущее у живой бумажной книги?
Анатолий Вассерман: Ну, букридер лежит не в жилете, а в кармане брюк. Могу сказать, что очень многие книги прочитываю сначала в электронном виде, а потом с удовольстви-ем покупаю в бумажном. Мне значительно легче перелистать книгу в поисках смутно запомнившегося места, чем формулировать запрос в поисковой строке букридера. Кроме того, имею давнюю привычку читать традиционную книгу. Читаю с 1956 го года. И такие привычки уже не переделаешь. Не исключаю, что будущее за электронной книгой. Но прежде должны появиться более удобные средства перелистывания — и должно вырасти поколение, более привычное к такому способу чтения. Сейчас несколько электронных архивов книг, изображений, телепередач, созданных в 1960–70 е годы, очень сложно распаковать. Соответствующее оборудование уже не выпускается. И специалистам приходится изворачиваться, чтобы эти данные перегнать в новые форматы. Формат книги не изменяется достаточно давно, и думаю, что в обозримом будущем не изменится, поскольку не изменяются наши глаза и наши пальцы. Поэтому если Вы покупаете файл, то рискуете тем, что какое-нибудь очередное поколение букридеров его просто не прочитает, а если покупаете книгу — Вы уверены, что и сами через десять лет сможете её перечитать, и Ваши дети, и Ваши внуки тоже прочтут её с той же лёгкостью, что и Вы. Как говорили древние: Verba volant, scripta manent — Слова улетают, надписи остаются.
Источник:
- Ваша сверхэрудиция может создать впечатление, что Вы не выпускаете из рук энциклопедии. Читаете ли Вы художественную литературу? Как Вы относитесь к поэзии?
Анатолий Вассерман: Художественную литературу читаю немного. К поэзии почти равнодушен. За свою жизнь создал несколько сотен рифмованных текстов и убедился: разница между рифмованным текстом и поэзией очень велика — и разницу эту довольно трудно преодолеть. Она к тому же не всем заметна. Поэтому поэзию обхожу стороной. Из художественной литературы предпочитаю созданную в рамках художественного метода «фантастика», а из фантастики, прежде всего, жанр «альтернативная история». Наверное, потому, что сам пытаюсь воздействовать на нашу текущую историю, и мне, естественно, интересно, какие варианты развития цивилизации представляются возможными и почему.
По той же причине в рамках жанра «альтернативная история» предпочитаю поджанр «попаданец». Это — романы о современниках, попавших в прошлое. Они, опираясь на свои нынешние знания и умения, пытаются изменить историю к лучшему со своей точки зрения.
- Что скажете о справочниках и энциклопедиях? Уж их-то Вы, должно быть, прочитали горы?
Анатолий Вассерман: Что касается справочников — их читаю довольно мало. Справочники нужны не для того, чтобы читать их от корки до корки. Хотя с несколькими справочниками в молодости такое проделывал. Они нужны для быстрого поиска необходимых сведений. А вот для того чтобы знать, где найти эти сведения, нужно знакомство не со справочниками, а с конкретными областями знаний и деятельности человечества. И вот тут очень важную роль играет такая интересная штука — цельная картина мира.
- Что это такое? Неужели такую картину реально увидеть?
Анатолий Вассерман: Мир в целом подчиняется сравнительно небольшому числу общих закономерностей. И всё его наблюдаемое разнообразие - результат проявления этих закономерностей в разных условиях и их взаимодействия между собой. Соответственно, если Вы знакомы с этими основными закономерностями и умеете выводить их следствия, то Вам очень многое в мире будет понятно само собою без специальных исследований. Гельвеций ещё два с половиной века назад сказал: «Знания некоторых принципов легко возмещает незнание некоторых фактов». Это он очень скромно выразился, потому что на самом деле, фактов, которые Вы легко можете возместить знанием принципов — несметное множество. Кроме того, если Вам всё-таки понадобится конкретный факт, благодаря знанию этих самых принципов, Вы будете по крайне мере понимать, в каком справочнике его найти. Или если он не попал в справочник, то будете понимать, какие исследования надо провести, чтобы его установить. Поэтому энциклопедизм знаний заключается не в том, чтобы всё знать, а в том, чтобы ориентироваться во всех знаниях.
- Тогда зачем нужны энциклопедии, если достаточно знания нескольких принципов устройства мира?
Анатолий Вассерман: Собственно само название «Энциклопедия», придуманное группой учёных и философов, куда как раз входил упомянутый мной Гельвеций, означает «обучение по всему кругу». То есть они имели в виду охват всего круга знаний, широкий кругозор, позволяющий в дальнейшем во всём ориентироваться. Понятно, что эти философы и учёные прекрасно сознавали невозможность вложить всё многообразие мира в одно издание, пусть даже многотомное. Но они считали необходимым изложить в нём вот эти основные принципы, чтобы люди, знакомясь с «Энциклопедией», понимали: где и что в ней искать. А конкретных фактов там было много, но всё-таки первоочередной была именно идея отталкиваться от принципов, а не просто валить все факты в одну копилку. В этом плане, кстати, «Детская энциклопедия» советских времён (сейчас её время от времени переиздают — с некоторыми ухудшениями сообразно духу времени), появившаяся в конце пятидесятых годов, ближе к тому изначальному энциклопедическому духу. В ней как раз излагаются не разрозненные конкретные фак-ты, а общие принципы: они с одной стороны выведены на основе фактов, а с другой стороны позволяют понять место этих фактов в цельной картине мира.
- О каких ухудшениях в детской энциклопедии Вы говорите?
Анатолий Вассерман: К сожалению, большая часть усилий современной системы образования и воспитания нацелена не на создание, а на разрушение цельной картины мира. Почему так происходит? Ну, прежде всего, потому, что цельная картина мира даёт возможность проверять конкретные факты. Если видите, что какой-то отдельный факт в эту картину не укладывается, значит либо сам факт ошибочен, либо в картине что-то не в порядке.
Кстати, должен заметить, что у меня политическая часть картины мира начала формироваться с чтения стенограмм XXII съезда КПСС. Съезд этот проходил с 17 го по 24 е октября 1961 го года. Мне было тогда около девяти лет. И естественно, я абсолютно некритично впитал в себя всё, что говорилось с трибуны съезда о «кровавом тиране» Сталине. И в дальнейшем моё политическое мировоззрение формировалось с опорой на это представление. И только лет десять назад, когда накопилась критическая масса фактов, не укладывающихся в эту картину, мне пришлось заняться её радикальным пересмотром. В частности, я пришёл к выводу, что все обвинения в адрес Иосифа Виссарионовича Джугашвили выдвинуты в конечном счёте теми, кто сам виновен в подобных преступлениях, а он-то против этих преступлений как раз боролся. Не всегда удачно боролся, поскольку преступления совершалась не в интересах отдельных лиц, а в интересах целого класса управленцев. Так и создалась неверная картина мира — именно потому, что она сформировалась на основе ложных фактов.
- А зачем же вводить людей в заблуждение?
Анатолий Вассерман: Цельное представление о мире очень полезно для тех, у кого оно есть, и очень вредно для тех, кто хочет манипулировать другими. Поэтому сейчас стараются — буквально даже не со школьной скамьи, а с детского сада — формировать представление о мире, как о наборе разрозненных ничем не связанных между собою фактов. По этой причине, например, во многих американских школах с давних времён можно заработать одинаковое число образовательных баллов и изучением математики, и изучением домоводства. Хотя математика — наука, способствующая формированию цельной картины мира, а домоводство — как раз набор разрозненных и никак не связанных фактов. Поэтому человек, обученный в американской средней школе, а потом в западноевропейской высшей, будет клевать на любую рекламу, коммерческую или политическую, будет готов в любой момент повернуться на 180 градусов, потому что его поманят более цветастой погремушкой. Словом, это будет идеальный объект для манипуляций. Соответственно и представление об образованном человеке сейчас тоже формируется в отрыве от понимания цельной картины мира. Образованным считают человека много знающего, но немного понимающего. Сегодня образованным человеком считают того, кто нахватался множество фактов, и неважно, о чём эти факты — о роли разных ритмов в поэзии или о роли разных сортов перцев в кулинарии.
- Но ведь многие Вас считают именно таким человеком — ходячим справочником!
Анатолий Вассерман: Действительно, меня и многих моих коллег — участников интеллектуальных игр — очень часто считают суперэрудитами. Между прочим, Владимир Яковлевич Ворошилов, который пустил в разговорный обиход слово «знатоки» применительно к нам, потом сам об этом очень жалел. Потому что интеллектуальные игры — игры вовсе не на знания, а на понимание. Правильный вопрос интеллектуальной игры создаётся так, что для ответа не нужно редких знаний, а если без них никак не обойтись, то их включают в сам текст вопроса. Наши вопросы требуют от человека общеизвестных знаний, но нетривиальных размышлений. Поэтому участнику таких игр абсолютно всё равно, к какой теме относится вопрос, поскольку ему, как правило, не нужны знания. Ему достаточно общедоступных и общеизвестных сведений. Надо сказать, что навыки интеллектуальных игр немало способствуют формированию этой самой цельной картины мира.
- А существуют ли конкретные книги, которые помогли бы сформировать картину мира? Их должно быть немного, надо полагать?
Анатолий Вассерман: Конечно. Вот практический совет тем, кто нуждается в понимании окружающей реальности, но не имеет возможности обучиться в действительно хорошем вузе. Я рекомендую начинать создание такой картины с прочтения всего четырёх книг:
1. Фридрих Энгельс «Анти-Дюринг»
2. Станислав Лем «Сумма технологии»
3. Ричард Докинз «Слепой часовщик»
4. Дэвид Дойч «Структура реальности»
Прочитав эти четыре книги в указанном порядке и хорошенько над ними подумав, Вы получите некоторый базис, позволяющий более-менее выстроить эту самую картину мира.
Что касается понимания политической картины мира, я рекомендую почитать следующие книги: Юрий Мухин «Главная антироссийская подлость», Елена Прудникова «Хрущёв. Творцы террора», «Ленин-Сталин. Технология невозможного», Алексей Исаев «Антисуворов», «Десять мифов о Второй Мировой». Чтение этих работ развеивает очень многие модные сейчас политические предрассудки.
- Я очень хорошо помню время, когда книги находились на пике моды. Их преподносили в качестве призов победителям телевикторины «Что? Где? Когда?» Нынче эта игра превратилась в казино, а книга потеряла свою ценность. С чем это связано?
Анатолий Вассерман: Должен сказать, что Владимир Ворошилов награждал книгами весьма дефицитными. Кстати, на букинистическом рынке и при продаже из рук в руки они оценивались очень высоко. Помню, когда мне удалось купить издание «Алисы в Стране Чудес» в серии «Литературные памятники»…
- Наверное, Вы имеете в виду ту легендарную «Алису» в переводе Натальи Демуровой?
Анатолий Вассерман: Совершенно верно! Этот перевод сопровождался к тому же серьёзнейшими научными комментариями. Так вот, покупка этого издания обошлась мне в 25 рублей. А моя тогдашняя месячная зарплата составляла сто рублей. На этом примере видно, какую материальную ценность представляли тогда книги. Сейчас книги в телеклубе не разыгрываются не потому, что знатоки стали меньше читать, а просто потому, что сейчас большая часть книг уже не дефицит. Но раньше даже стотысячных тиражей не хватало на всё общество. А уж книги, выходящие академическими изданиями (тиражом в несколько тысяч экземпляров), расхватывались как горячие пирожки.
- Но, согласитесь, общество действительно стало меньше читать, хотя книга нынче абсолютно доступна — и в электронном, и в бумажном видах.
Анатолий Вассерман: Этому есть объяснения. Во-первых, в советское время книги были едва ли не единственным доступным развлечением. А во-вторых, сами условия жизни меняются, лишая нас времени и сил на размышления во время отдыха. Поэтому отдых, требующий размышления (а чтение совершенно неотделимо от размышления), сегодня совершенно непопулярен.
Кроме того, книга обладает ещё некоторыми исключительными возможностями, которыми не обладают другие носители информации. Книги незаменимы в качестве средства развития фантазии и творческого мышления. Например, если в книге читаешь «Вошла женщина в красном платье», приходится самому додумывать и тип её лица, и прочие детали и аксессуары, гармонирующие с этим красным платьем.
- То есть читатель является соавтором?
Анатолий Вассерман: Да. А когда смотришь фильм, поставленный по книге, то видишь результат того, что на эту тему придумали гримёр и художник по костюмам. Соответственно, для твоей собственной фантазии остается намного меньше места. Действительно, читатель книги в большей степени соавтор художественного произведения, чем зритель спектакля, кинофильма и любого другого продукта, сделанного на основе этой книги. И то, что мы стали меньше читать, очень сильно бьёт по развитию всего нашего общества, нашему общему будущему. Я надеюсь, что эта тенденция рано или поздно будет переломлена.
- Вы можете назвать первую книгу, которую прочитали, и книгу, которая произвела на вас самое сильное впечатление?
Анатолий Вассерман: К сожалению, первую прочитанную книгу не помню. Книг, серьёзно на меня повлиявших, было очень много. Естественно, не берусь перечислить даже малую их долю. Так что ограничусь перечнем тех книг, которые рекомендовал в качестве опор для понимания цельной картины мира. Потому, что мог бы перечислять их несколько часов подряд.
- Есть определённый ряд книг, который в своё время запрещали. Причем смысл запрета сегодня не всегда понятен. Под запрет, например, попала «Лолита» Владимира Набокова. С этим более-менее ясно. А вот сочинения Владимира Гиляровского и Библия… Какие бы книги Вы запретили, а какие бы разрешили?
Анатолий Вассерман: С сочинениями Гиляровского я познакомился в 1960-е годы, когда они были уже разрешены. Насколько мне известно, некоторые его произведения запрещали в имперское время, а в советское он был разрешён целиком. Что касается набоковской «Лолиты» — я понимаю, почему её запрещали. При всём уважение к таланту Набокова я не уверен, что любой прочитавший эту книгу воспримет её как историю кошмара для всех упомянутых в романе лиц. Значительную часть книг запрещали с моей точки зрения необоснованно. Лично я бы не запрещал книги, а только в некоторых случаях снабжал их надлежащими комментариями и принимал бы разнообразные меры, чтобы эти комментарии не остались без внимания. Но, к сожалению, составлять такие комментарии иной раз довольно сложно. Ведь для того, чтобы опровергнуть одну лживую фразу надо написать несколько абзацев. А для того, чтобы опровергнуть лживую страницу, иногда требуется целая книга. Скажем, для того, чтобы опровергнуть книги Владимира Богдановича Резуна, всклепавшего на себя псевдоним «Виктор Суворов», понадобилось написать уже, по-моему, чуть ли не сот-ню книг с подробным анализом его фальшивок. Понятно, что лишь немногие энтузиасты смогли прочесть эту сотню книг. Более того, даже книгу Алексея Валерьевича Исаева «Антисуворов», где указаны основные ошибки и подтасовки Резуна, прочло гораздо меньше народу, чем книги самого Резуна. Опровержение лжи, как правило, требует больших знаний, большего объема текста, чем сама ложь. Поэтому общество и впредь будет вынуждено время от времени запрещать какие-то лживые книги, просто понимая, что опровержение их мало кто прочтет.
- Вы упомянули такое популярное литературное направление «попаданец». Если исключить хрестоматийную классику — «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена, какого автора Вы бы выделили в этом довольно пёстром и масштабном литературном течении?
Анатолий Вассерман: Западных авторов в этом направлении я читал намного меньше, так как меня интересует исправление отечественной истории. Из зарубежных писателей могу вспомнить разве что роман «Да скроется тьма» Лайона Скрэг де Кампа.
В России чуть ли не первооткрывателем этого направления оказался Василий Дмитриевич Звягинцев. Персонажи его цикла, начатого ещё в конце 1980 х годов романом «Одиссей покидает Итаку», действуют во множестве параллельных миров. Некоторые из этих миров соответствуют нашей реальности, но с некоторым сдвигом по времени. Василия Дмитриевича я читаю с интересом и удовольствием. Замечу, что мы с ним эволюционируем в политическом плане почти синхронно. Рекомендую почитать его последние романы.
Есть два очень хороших «попаданческих» цикла у Романа Злотникова — «Царь Фёдор» и «Генерал-адмирал».
Вообще, я читаю в этом жанре почти все, что написано. Если начну сейчас перечислять авторов, то незаслуженно обижу тех, кого не перечислил. Поэтому упомяну только очень симпатичный цикл ныне покойного Михаила Гуткина «Попадать, так с музыкой». Эти произведения могу рекомендовать ещё и потому, что они очень весело и радостно написаны. И сам автор радовался возможности всё это написать, и персонажи радуются тому, что у них открылись такие неожиданные фантастические возможности.
- Читая романы в жанре «альтернативной истории», Вы чувствуете, что автор иногда ошибается в фактах?
Анатолий Вассерман: Конечно, ошибки замечаю. Кстати, чем больше в книгах этого жанра фактических ошибок, тем они менее убедительны художественно. Кроме того, в них иногда наблюдаются и политически несовместимые концепции. Скажем, книги Германа Романова я почти не читаю, так как его персонажи действуют, как правило, на враждебной мне стороне. Причём действуют, на мой взгляд, не очень убедительно. Его цикл, в котором герои пытаются переиграть гражданскую войну на стороне белых, не убедителен. Я покопался в реальной истории и пришёл к выводу: начиная с 1905 го года никакие усилия никаких «попаданцев» не смогли бы переломить тенденцию к провалу монархии и капитализма в России. Поэтому, с моей точки зрения, Герман Романов делает необоснованные натяжки, чтобы хоть как-то заставить белых выиграть. Зато его цикл про «попаданцев» в эпоху Петра III я прочитал с удовольствием, так как в ту эпоху было очень много возможностей переиграть историю.
- Ну, с «попаданцами» более-менее понятно. А что Вы скажете о магистральных течениях литературы? Например, сейчас у нас в стране наблюдается подъём реализма, до этого был постмодернистский взрыв. Вас эти направления как-то впечатлили?
Анатолий Вассерман: Ох… Постмодернизм меня мало волнует, поскольку он сводится к попытки оправдать собственное творческое бесплодие. Оно оправдывается заявлением: всё, что можно придумать — придумано, и остается только тасовать кусочки придуманного. Поэтому постмодернизм неинтересен, ибо не интересны сами авторы, работающие в этом стиле. Они в нём и работают потому, что неинтересны.
Теперь о реализме. Знаете, у меня давно сложилось впечатление: как когда-то классицизм уступил место романтизму, а романтизм реализму, так же реализм сейчас уступает место фантастике. По сути всё это — творческие методы постижения реальности. Классицизм сверяет реальность с некими авторскими идеалами. Идеалы берутся из классического прошлого, откуда и название. Романтизм — мысленные эксперименты, рассмотрение крайних характеров и крайних обстоятельств. Забавно, что от романтизма остались два важных течения: детектив и дамский роман. Реалисты стремятся воспроизвести реальность максимально точно, в надежде на то, что такая модель сама заработает и сама приведет к правильным выводам. Ну, а фантастика — в какой-то степени развитие романтизма. То есть фантасты берут обстоятельства и личности столь крайние, что они в реальности не встречаются, для того, чтобы взглядом извне обозреть реальность и лучше её понять. Так вот, мне кажется, что реализм на данный момент в плане постижения мира сделал почти всё возможное. Он, конечно, может ещё создать много достоверных моделей, но эти модели уже не имеют былой прогностической силы. С их помощью уже трудно узнать о мире что-то новое. И мне кажется, что в ближайшие полвека–век основным методом художественного постижения действительности будет фантастика. Ну, а потом придумают что-нибудь ещё. Что именно, гадать не берусь. Думаю, новый метод будет ближе к реализму, чем к фантастике. Если бы знал, уже бы начал писать в этом стиле.
- В Вашем легендарном жилете добрая сотня всяких гаджетов. Наверняка там находится и букридер. Есть ли будущее у живой бумажной книги?
Анатолий Вассерман: Ну, букридер лежит не в жилете, а в кармане брюк. Могу сказать, что очень многие книги прочитываю сначала в электронном виде, а потом с удовольстви-ем покупаю в бумажном. Мне значительно легче перелистать книгу в поисках смутно запомнившегося места, чем формулировать запрос в поисковой строке букридера. Кроме того, имею давнюю привычку читать традиционную книгу. Читаю с 1956 го года. И такие привычки уже не переделаешь. Не исключаю, что будущее за электронной книгой. Но прежде должны появиться более удобные средства перелистывания — и должно вырасти поколение, более привычное к такому способу чтения. Сейчас несколько электронных архивов книг, изображений, телепередач, созданных в 1960–70 е годы, очень сложно распаковать. Соответствующее оборудование уже не выпускается. И специалистам приходится изворачиваться, чтобы эти данные перегнать в новые форматы. Формат книги не изменяется достаточно давно, и думаю, что в обозримом будущем не изменится, поскольку не изменяются наши глаза и наши пальцы. Поэтому если Вы покупаете файл, то рискуете тем, что какое-нибудь очередное поколение букридеров его просто не прочитает, а если покупаете книгу — Вы уверены, что и сами через десять лет сможете её перечитать, и Ваши дети, и Ваши внуки тоже прочтут её с той же лёгкостью, что и Вы. Как говорили древние: Verba volant, scripta manent — Слова улетают, надписи остаются.
Источник:
Для просмотра скрытого содержимого вам нужно войти или зарегистрироваться.
