- Регистрация
- 7 Дек 2015
- Сообщения
- 366
- Реакции
- 2179
Нейросети лишат нас всех работы?
Я буду говорить не про нейросети. Я буду говорить вообще о новых технологиях.
Существует такая регулярно повторяющаяся вещь, как технологический алармизм, который предрекает человечеству, что из-за появления и развития новых технологий огромная часть людей останется без работы и им будет не на что жить. Первая волна такого технологического алармизма датируется началом 19-го века, когда был изобретен ткацкий станок. Она связана с лудизмом. Вторая волна датируется 60-ми годами прошлого века. Автоматизация, людям будет нечего делать, вообще всё без людей. А третья, может быть, самая сильная волна поднялась после великой рецессии в 2008-2009 году.
Экономические историки выделяют несколько промышленных революций. Первая (конец XVIII – начало XIX века) связана с паровым двигателем. Вторая промышленная революция (конец XIX века) связана с электричеством и двигателем внутреннего сгорания. Третья это компьютерная революция, то есть 90-е годы XX века. И сейчас, говорят, мы вступаем в новую волну, в четвертую промышленную революцию, связанную с робототехникой, цифровизацией, нейросетями. У этой точки зрения существует гигантское количество сторонников, которые пугают нас совершенно мрачным, антиутопическим будущим.
Вот, например, израильский историк Харари очень известный. Он говорит, что вообще в результате развития новых технологий огромные массы людей не просто останутся незанятыми, а неспособными к занятости. Не просто unemployed, unemployable.
То есть возникнет огромный класс людей, которому абсолютно будет нечего делать и не на что жить.
Например, пять лет назад кого не спросишь, на что пойти учиться, все говорят – айтишник, программист. Начинается 2023 год, появляется какая-то очередная версия chatGPT. И у меня уже в чатах соседних люди пишут, как они при помощи нейросети заказывают код уже для каких-то простых скриптов. И это потенциально может вытеснить огромный пласт Junior-разработчиков.
Мы просто видим очередную модификацию этого технического алармизма.
Где-то в 2011 году два британских экономиста Фрей и Осборн опубликовали прогноз, согласно которому в течение ближайших полутора-двух десятков лет исчезнут профессии, по которым в США в тот момент времени работало 47% всех занятых. Потом эти ужасающие апокалиптические прогнозы по их методологии были воспроизведены для самых разных стран мира, включая Россию, и везде получалось, что в ближайшее время исчезнут профессии, по которым сейчас трудится 40-60% всех работников. В общем, делать им будет нечего, жить им будет не на что. Впереди нас ждет Робокалипсис.
Со времени этого прогноза прошло уже больше десяти лет и можно подвести хотя бы предварительные итоги. Вопрос: а исчезла хотя бы одна профессия, которым Фрей и Осборн сулили скорую смерть? Ни одна!
А, может быть, резко снизилась численность занятых по тем профессиям, которым они сулили полную или близкую смерть? Ни одна!
Например, бухгалтеры, водители машин, аудиторы, помощники юристов и так далее.
А один американский экономист посчитал, сколько профессий исчезло в период с 1950 по 2010 год. За шестьдесят лет. Исходный массив это где-то триста с лишним профессий. Как вы думаете, сколько из них исчезло за шестьдесят лет? Одна – операторы лифтов, потому что после того, как изобрели автоматические двери, не нужен стал человек, который двери лифтов открывает и закрывает.
Это говорит о том, что в основе, в логике этой алармистской точки зрения лежит глубокий порок. Если говорить более конкретно, то эта точка зрения исходит из представления о фиксированности объема выпуска. Если мы производили что-либо в размере, допустим, ста штук и для этого трудилось сто человек, а мы придумали новую технологию, при помощи которой эти сто штук можно изготовлять при помощи труда только пятидесяти человек, отсюда следует вывод, что пятьдесят человек останутся без работы, им нечего будет делать и возникнет чудовищная технологическая безработица. В чем логическая ошибка этого умозаключения? В том, что, если вы повышаете производительность, объем выпуска не остается фиксированным, он увеличивается.
Потому что при тех же издержках предприниматель может привести больше, потому что либо растет прибыль предпринимателя, который внедрил эту новую технологию, либо растут заработные платы работников, которые стали работать на более совершенном оборудовании, либо растут реальные доходы потребителей за счет снижения цен на ту продукцию, которая стала производиться с большей производительностью. А как правило, происходит одновременно и первое, второе и третье в результате того, что растут доходы самых разных групп общества.
Они должны быть куда-то направлены. Растет потребительский инвестиционный спрос. Чтобы удовлетворить этот дополнительный потребительский инвестиционный спрос, нужные дополнительные рабочие руки, следовательно, растет спрос на труд. Это чисто теоретическое рассуждение. Но исторический опыт показывает, что эпизоды со сверхбыстрым ростом производительности труда, как правило, сопровождались ростом, а не падением занятости за счет тех механизмов, о которых я сказал. Потому что большие доходы транслируются в больший спрос, для удовлетворения большего спроса нужно больше людей.
Это не значит, что какие-то группы работников не могут страдать от технологического прогресса. Но это всегда конкретные и чаще всего достаточно локальные группы. Когда возникли автомобили, разве безработица среди извозчиков привела к тому, что общая безработица подпрыгнула под небеса? Нет. Когда возникли компьютеры, которые практически вытеснили секретарей-машинисток, разве это привело к такой безработице среди них, что вообще и общая безработица тоже взметнулась вверх? Нет.
Шел постепенный процесс перераспределение рабочей силы из одних отраслей в другие. И все те алармистские прогнозы, которые базировались на методологии Фрея и Осборна, оценивали только то, какой процент профессий может в ближайшее время исчезнуть. Но они ничего не говорят о том, какой массив новых профессий может возникнуть за тот же период.
Кроме того, само понимание природы технологического прогресса, которое было заложено в этих прогнозах, было ложным, потому что технологический прогресс чаще всего ведёт не к исчезновению целых профессий, а к тому, что функциональное наполнение существующих профессий меняется. Машины научились выполнять за людей какие-то функции. Значит, люди перестали работать для выполнения этих функций, но зато к их труду добавились какие-то новые функции. Люди продолжают работать по тем же самым профессиям, но только смысл содержания их труда сдвинулся, он стал частично другим. Основное русло технологического прогресса состоит именно в этом. Не в том, что он вытесняет, приговаривает к смерти огромное число профессий. А в том, что он меняет частично, больше или меньше, функционал существующих профессий, которые, как и раньше, продолжают существовать.
Исходя из этого я рискну предположить, что тот алармизм, который связан сейчас с программистами и с тем, что чат-боты их вообще заменят в чудовищных количествах, этот алармизм сильно преувеличен.
По крайней мере, это не приведет ни к какой массовой технологической безработице. Очень странно ожидать чудовищной технологической безработицы в условиях, когда во многих странах мира – в США, Великобритании, Японии, России – показатели безработицы находятся на исторических минимумах.
Сейчас в этих странах периоды, когда безработица опустилась до таких отметок, которые раньше практически никогда не наблюдались. Если же мы вспомним, что весь мир вступает в полосу старения населения ожидать, что из производства Google будут выкинуты миллионы людей, просто нелепо абсурдно.
Возможно, эти новые технологии приведут к тому, что спрос на программистов уменьшится, их численность пойдет вниз. Но что я могу вам гарантированно сказать, профессия программиста никуда не исчезнет. Эта профессия точно не умрет. И даже если число программистов в каком-то обозримом будущем уменьшится, уверяю вас, людям будет что делать, но только по другим профессиям.
Особенность человека в том, что его запросы и потребности, строго говоря, не имеют какой-то верхней границы. Представим себе, что действительно возникли новые технологии, по которым нужно меньше людей и которые удовлетворили наши потребности, которые раньше просто невозможно было удовлетворить из-за технических ограничений. Но это значит, что люди захотят удовлетворять какие-то другие потребности, которые раньше, может быть, даже и не приходили в голову. Мои неудовлетворенные потребности это есть потенциальные рабочие места для других людей.
Поэтому технологический прогресс ведет к повышению нашего благосостояния, удовлетворению тех наших потребностей, которые раньше мы не могли удовлетворять. Теперь у нас появляется возможность их удовлетворять. Но это не значит, что спрос на труд, спрос на услуги других людей вообще упадет до нуля. Потому что нам всегда будет что-то хотеться. А для того, чтобы удовлетворить наши хотения, будут нужны услуги других людей, которым всегда найдется, что делать.
Это не значит, что в современных, сложно организованных обществах, которые базируются на разветвленной системе разделения труда, представители отдельных профессий не могут столкнуться с серьезными проблемами. Это возможно. Но мы говорим о массовой технологической безработице. Это страшилка, которая много раз опровергалась историческим опытом. Предрекать человечеству, что наступает Робокалипсис, в результате которого 50-60% всех занятых окажутся без дела и им не на что будет жить – это нелогичная неумная страшилка.
Ростислав КАПЕЛЮШНИКОВ: Человек и Деньги - ОСНОВА
Я буду говорить не про нейросети. Я буду говорить вообще о новых технологиях.
Существует такая регулярно повторяющаяся вещь, как технологический алармизм, который предрекает человечеству, что из-за появления и развития новых технологий огромная часть людей останется без работы и им будет не на что жить. Первая волна такого технологического алармизма датируется началом 19-го века, когда был изобретен ткацкий станок. Она связана с лудизмом. Вторая волна датируется 60-ми годами прошлого века. Автоматизация, людям будет нечего делать, вообще всё без людей. А третья, может быть, самая сильная волна поднялась после великой рецессии в 2008-2009 году.
Экономические историки выделяют несколько промышленных революций. Первая (конец XVIII – начало XIX века) связана с паровым двигателем. Вторая промышленная революция (конец XIX века) связана с электричеством и двигателем внутреннего сгорания. Третья это компьютерная революция, то есть 90-е годы XX века. И сейчас, говорят, мы вступаем в новую волну, в четвертую промышленную революцию, связанную с робототехникой, цифровизацией, нейросетями. У этой точки зрения существует гигантское количество сторонников, которые пугают нас совершенно мрачным, антиутопическим будущим.
Вот, например, израильский историк Харари очень известный. Он говорит, что вообще в результате развития новых технологий огромные массы людей не просто останутся незанятыми, а неспособными к занятости. Не просто unemployed, unemployable.
То есть возникнет огромный класс людей, которому абсолютно будет нечего делать и не на что жить.
Например, пять лет назад кого не спросишь, на что пойти учиться, все говорят – айтишник, программист. Начинается 2023 год, появляется какая-то очередная версия chatGPT. И у меня уже в чатах соседних люди пишут, как они при помощи нейросети заказывают код уже для каких-то простых скриптов. И это потенциально может вытеснить огромный пласт Junior-разработчиков.
Мы просто видим очередную модификацию этого технического алармизма.
Где-то в 2011 году два британских экономиста Фрей и Осборн опубликовали прогноз, согласно которому в течение ближайших полутора-двух десятков лет исчезнут профессии, по которым в США в тот момент времени работало 47% всех занятых. Потом эти ужасающие апокалиптические прогнозы по их методологии были воспроизведены для самых разных стран мира, включая Россию, и везде получалось, что в ближайшее время исчезнут профессии, по которым сейчас трудится 40-60% всех работников. В общем, делать им будет нечего, жить им будет не на что. Впереди нас ждет Робокалипсис.
Со времени этого прогноза прошло уже больше десяти лет и можно подвести хотя бы предварительные итоги. Вопрос: а исчезла хотя бы одна профессия, которым Фрей и Осборн сулили скорую смерть? Ни одна!
А, может быть, резко снизилась численность занятых по тем профессиям, которым они сулили полную или близкую смерть? Ни одна!
Например, бухгалтеры, водители машин, аудиторы, помощники юристов и так далее.
А один американский экономист посчитал, сколько профессий исчезло в период с 1950 по 2010 год. За шестьдесят лет. Исходный массив это где-то триста с лишним профессий. Как вы думаете, сколько из них исчезло за шестьдесят лет? Одна – операторы лифтов, потому что после того, как изобрели автоматические двери, не нужен стал человек, который двери лифтов открывает и закрывает.
Это говорит о том, что в основе, в логике этой алармистской точки зрения лежит глубокий порок. Если говорить более конкретно, то эта точка зрения исходит из представления о фиксированности объема выпуска. Если мы производили что-либо в размере, допустим, ста штук и для этого трудилось сто человек, а мы придумали новую технологию, при помощи которой эти сто штук можно изготовлять при помощи труда только пятидесяти человек, отсюда следует вывод, что пятьдесят человек останутся без работы, им нечего будет делать и возникнет чудовищная технологическая безработица. В чем логическая ошибка этого умозаключения? В том, что, если вы повышаете производительность, объем выпуска не остается фиксированным, он увеличивается.
Потому что при тех же издержках предприниматель может привести больше, потому что либо растет прибыль предпринимателя, который внедрил эту новую технологию, либо растут заработные платы работников, которые стали работать на более совершенном оборудовании, либо растут реальные доходы потребителей за счет снижения цен на ту продукцию, которая стала производиться с большей производительностью. А как правило, происходит одновременно и первое, второе и третье в результате того, что растут доходы самых разных групп общества.
Они должны быть куда-то направлены. Растет потребительский инвестиционный спрос. Чтобы удовлетворить этот дополнительный потребительский инвестиционный спрос, нужные дополнительные рабочие руки, следовательно, растет спрос на труд. Это чисто теоретическое рассуждение. Но исторический опыт показывает, что эпизоды со сверхбыстрым ростом производительности труда, как правило, сопровождались ростом, а не падением занятости за счет тех механизмов, о которых я сказал. Потому что большие доходы транслируются в больший спрос, для удовлетворения большего спроса нужно больше людей.
Это не значит, что какие-то группы работников не могут страдать от технологического прогресса. Но это всегда конкретные и чаще всего достаточно локальные группы. Когда возникли автомобили, разве безработица среди извозчиков привела к тому, что общая безработица подпрыгнула под небеса? Нет. Когда возникли компьютеры, которые практически вытеснили секретарей-машинисток, разве это привело к такой безработице среди них, что вообще и общая безработица тоже взметнулась вверх? Нет.
Шел постепенный процесс перераспределение рабочей силы из одних отраслей в другие. И все те алармистские прогнозы, которые базировались на методологии Фрея и Осборна, оценивали только то, какой процент профессий может в ближайшее время исчезнуть. Но они ничего не говорят о том, какой массив новых профессий может возникнуть за тот же период.
Кроме того, само понимание природы технологического прогресса, которое было заложено в этих прогнозах, было ложным, потому что технологический прогресс чаще всего ведёт не к исчезновению целых профессий, а к тому, что функциональное наполнение существующих профессий меняется. Машины научились выполнять за людей какие-то функции. Значит, люди перестали работать для выполнения этих функций, но зато к их труду добавились какие-то новые функции. Люди продолжают работать по тем же самым профессиям, но только смысл содержания их труда сдвинулся, он стал частично другим. Основное русло технологического прогресса состоит именно в этом. Не в том, что он вытесняет, приговаривает к смерти огромное число профессий. А в том, что он меняет частично, больше или меньше, функционал существующих профессий, которые, как и раньше, продолжают существовать.
Исходя из этого я рискну предположить, что тот алармизм, который связан сейчас с программистами и с тем, что чат-боты их вообще заменят в чудовищных количествах, этот алармизм сильно преувеличен.
По крайней мере, это не приведет ни к какой массовой технологической безработице. Очень странно ожидать чудовищной технологической безработицы в условиях, когда во многих странах мира – в США, Великобритании, Японии, России – показатели безработицы находятся на исторических минимумах.
Сейчас в этих странах периоды, когда безработица опустилась до таких отметок, которые раньше практически никогда не наблюдались. Если же мы вспомним, что весь мир вступает в полосу старения населения ожидать, что из производства Google будут выкинуты миллионы людей, просто нелепо абсурдно.
Возможно, эти новые технологии приведут к тому, что спрос на программистов уменьшится, их численность пойдет вниз. Но что я могу вам гарантированно сказать, профессия программиста никуда не исчезнет. Эта профессия точно не умрет. И даже если число программистов в каком-то обозримом будущем уменьшится, уверяю вас, людям будет что делать, но только по другим профессиям.
Особенность человека в том, что его запросы и потребности, строго говоря, не имеют какой-то верхней границы. Представим себе, что действительно возникли новые технологии, по которым нужно меньше людей и которые удовлетворили наши потребности, которые раньше просто невозможно было удовлетворить из-за технических ограничений. Но это значит, что люди захотят удовлетворять какие-то другие потребности, которые раньше, может быть, даже и не приходили в голову. Мои неудовлетворенные потребности это есть потенциальные рабочие места для других людей.
Поэтому технологический прогресс ведет к повышению нашего благосостояния, удовлетворению тех наших потребностей, которые раньше мы не могли удовлетворять. Теперь у нас появляется возможность их удовлетворять. Но это не значит, что спрос на труд, спрос на услуги других людей вообще упадет до нуля. Потому что нам всегда будет что-то хотеться. А для того, чтобы удовлетворить наши хотения, будут нужны услуги других людей, которым всегда найдется, что делать.
Это не значит, что в современных, сложно организованных обществах, которые базируются на разветвленной системе разделения труда, представители отдельных профессий не могут столкнуться с серьезными проблемами. Это возможно. Но мы говорим о массовой технологической безработице. Это страшилка, которая много раз опровергалась историческим опытом. Предрекать человечеству, что наступает Робокалипсис, в результате которого 50-60% всех занятых окажутся без дела и им не на что будет жить – это нелогичная неумная страшилка.
Ростислав КАПЕЛЮШНИКОВ: Человек и Деньги - ОСНОВА
