Исповедь экономического убийцы

[яхэзэ]

Основные идеи

• По словам Перкинса, экономические киллеры – это профессионалы, которые доводят экономику выбранных ими стран до банкротства.
• Они действуют при поддержке правительства США.
• Если они не справляются, в дело вступает ЦРУ, не брезгующее никакими методами вплоть до политических убийств.
• Перкинс был завербован Агентством национальной безопасности США.
• Из-за действий экономических киллеров страны увязают в долгах и попадают в полную зависимость от стран-кредиторов.
• Чтобы войти в доверие к влиятельному саудовскому чиновнику, Перкинс подсылал к нему симпатичных блондинок.
• Деятельность экономических киллеров неоднократно провоцировала массовые социальные протесты и даже революции.
• Иранская революция показала, что власти США обманывали свой народ.
• В конце концов Перкинс решил оставить карьеру экономического киллера, и эта книга стала его исповедью.
• Чтобы изменить ситуацию к лучшему, не бойтесь демонстрировать свою гражданскую позицию и участвовать в коллективной борьбе.

Боевой отряд американской демократии

Высокооплачиваемые экономические киллеры входят в состав официальных делегаций США на всех двухсторонних международных встречах. Эти люди, замаскированные под экономистов, владеют изощренными методами доведения различных организаций по всему миру до финансового банкротства. Например, они готовят финансовые расчеты для дорогостоящих проектов в странах третьего мира, которые будут явно не по карману их правительствам. Затем, руководствуясь их оптимистичными экономическими прогнозами, Всемирный банк и другие финансовые институты выдают развивающимся странам кредиты. Экономические киллеры готовы на все, чтобы добиться своих целей. Если же они не справляются, в дело вступают еще более таинственные люди из ЦРУ, оружие которых – кровопролитные политические перевороты и “несчастные случаи”. Но иногда даже ЦРУ терпит неудачу, и тогда правительство США отправляет в самое пекло американских солдат, как это и произошло в Ираке и Афганистане.

Киллер из Корпуса мира

Детство Джон Перкинс провел в штате Нью-Хэмпшир, получив там достаточно строгое воспитание. После учебы в колледже в Миддлбери он окончил Бостонский университет и вступил в Корпус мира, чтобы избежать призыва в армию во Вьетнам. Одно время Перкинс помышлял о карьере разведчика и даже прошел несколько собеседований с сотрудниками Агентства национальной безопасности США. Он опасался, что родственники не одобрят его решение отправиться в далекий Эквадор в составе миссии Корпуса мира. Однако дядя поддержал инициативу Джона, сказав: “Нам нужны там хорошие агенты – люди, которые понимали бы туземцев”. Служба в Корпусе мира оказалась для Перкинса отличной подготовкой к последующей роли экономического киллера, хотя сам он в то время ни о чем подобном не догадывался.

В январе 1971 года его эквадорская командировка завершилась, и Перкинс устроился экономистом в консалтинговую фирму Chas. T. Main. По заказу Всемирного банка эта компания изучала возможность выдачи многомиллиардных кредитов Эквадору и нескольким соседним странам. Однажды вскоре после того, как Перкинс приступил к работе, к нему подошла симпатичная зеленоглазая брюнетка, представившись как Клодин Мартин. Она занимала должность консультанта по специальным вопросам. Клодин сообщила, что отныне ее задача – сделать из Перкинса экономического киллера. “Мы – люди очень редкой профессии, и работа у нас довольно грязная, – сказала она. – Никто не должен знать о том, чем вы занимаетесь, даже ваша жена”.

Позже выяснилось, что в роли экономического киллера Перкинсу предстояло действовать в двух направлениях. Во-первых, он должен был придумывать обоснования для выдачи огромных кредитов под крупные инженерно-строительные проекты, которые приносили барыши его работодателю и некоторым другим американским компаниям. Во-вторых, он должен был организовывать банкротство стран, получавших кредиты. Оказавшись в зависимости от кредиторов, эти страны будут вынуждены слепо выполнять их требования, будь то предоставление доступа к нефти или строительство военных баз. “Нам платят за то, – говорила Клодин, – чтобы мы обманывали то одну страну, то другую... на миллиарды долларов. Одна из наших главных задач – убеждать мировых лидеров в необходимости помогать продвижению экономических интересов США”.

Игра в экономический покер

USAID или Азиатский банк развития поручают консалтинговым фирмам наподобие Chas. T. Main изучить ситуацию в главных городах региона, которому предполагается выделить финансовый грант. Когда Перкинс приезжал с этой целью в Индонезию, чиновники из Джакарты и Бандунга принимали его с натянутой вежливостью партнеров по игре в покер. Однако простые люди, с которыми он общался, были куда более откровенны и без обиняков говорили ему, что Запад во главе с алчной, равнодушной к нуждам других стран Америкой просто-напросто стремится их эксплуатировать.

Постепенно Перкинс начал сомневаться в оправданности целей, о которых говорила Клодин. Вернувшись в Бостон, он узнал, что Клодин бесследно исчезла – возможно, ей поручили новое задание. А Перкинса повысили в должности только за то, что составленные им прогнозы экономического роста для Индонезии были очень оптимистичными – как раз такими, как хотелось его работодателям. В следующие несколько месяцев он провел ряд встреч в Тегеране, Каракасе, Гватемале, Лондоне, Вене и Вашингтоне. Хотя Перкинсу часто выпадала возможность общаться с такими известными людьми, как иранский шах и Роберт Макнамара, мысль о том, что он – экономический киллер, ему не нравилась. Перкинс предпочитал называть себя главным экономистом.

Иран: свержение шаха

В 1978 году Перкинс находился в командировке в Тегеране. Однажды вечером, когда он сидел в фойе отеля, кто-то похлопал его по плечу. Обернувшись, он увидел Фархада, своего старого приятеля по колледжу – человека, наверняка связанного с иранскими спецслужбами. “Здесь все трещит по швам, тебе нужно срочно улетать”, – сказал Фархад и протянул ему авиабилет на ближайший рейс из страны.

Семена иранской революции были посеяны в 1950-е годы, когда США свергли шаха-предшественника. Сопротивление новому шаху возглавил религиозный лидер Ирана аятолла Хомейни. В январе 1979 года шаху пришлось бежать в Египет. В ноябре того же года толпа исламистов захватила американское посольство в Тегеране – 52 гражданина США оказались на полтора года в заложниках. Падение шаха со всей очевидностью продемонстрировало, что Америка грубо лгала американцам о своей истинной роли на мировой арене. Массовая вспышка ненависти к шаху оказалась для американцев полнейшей неожиданностью. АНБ и ЦРУ наверняка видели признаки приближающейся революции, однако эта информация никогда не доходила до американских избирателей.

Администрация президента Картера предприняла попытку освободить заложников силой, но эта попытка потерпела сокрушительный провал. В следующем ноябре американцы проголосовали против Картера, который своей главной задачей считал подержание мира во всем мире. На смену ему пришел Рональд Рейган, который решил удерживать глобальное господство США с помощью военной силы.

Саудовская Аравия: в погоне за нефтью и деньгами

Благодаря нефтяному эмбарго Саудовская Аравия обрела статус одного из крупнейших игроков на мировой арене. Перкинсу поручили оценить перспективность инвестирования богатств этой страны в крупные проекты по развитию инфраструктуры. Разумеется, в выигрыше должны были остаться американские фирмы-подрядчики. Задача Перкинса состояла в том, чтобы как можно больше саудовских нефтедолларов осело в американских карманах. Для выполнения этой задачи Перкинсу пришлось убедить одного из высокопоставленных саудовских чиновников в том, что план по отмыванию саудовских денег был выгоден его королевству. Этот человек в свою очередь дал Перкинсу понять, что во время своих поездок в Бостон хотел бы наслаждаться обществом симпатичных блондинок. Перкинс выполнил это пожелание, и в результате саудовский чиновник согласился с его предложением.

От плохого к худшему

В конце концов Перкинс устал от постоянного вероломства. “Целых десять лет, – говорит он, – я чувствовал себя последователем работорговцев, которые вторгались в африканские джунгли и волокли несчастных туземцев на невольничьи корабли”. Фальшивые экономические прогнозы приносили Перкинсу хорошую прибыль, но со временем такая жизнь ему опостылела, и 1 апреля 1980 года он ушел в отставку. В течение нескольких лет он оказывал услуги энергетическим компаниям, помогая готовить экономическое обоснование для строительства новых электростанций. Его женой стала Уинифред Грант, эколог-проектант. Джессика, их первый ребенок, родилась 17 мая 1982 года. Через несколько месяцев Перкинс основал компанию Independent Power Systems (IPS), которая занималась проектированием экологически безопасных электростанций. В 1980-1990-е годы, работая консультантом в области энергетики, Перкинс поддерживал старые связи со Всемирным банком, USAID и МВФ и одновременно наблюдал за деятельностью экономических киллеров во всем мире – особенно в Ираке.

Ирак

Рейган и Буш-старший пытались обуздать Саддама Хусейна теми же средствами, что и саудовских чиновников, то есть с помощью денег и долгов. Экономических киллеров меньше всего заботил тот факт, что Хусейн был кровавым тираном. “Мы охотно продавали Саддаму танки и истребители, – говорит Перкинс, – мы строили ему химические заводы и атомные электростанции даже несмотря на то, что эти технологии могли быть использованы в военных целях”. У Ирака была нефть, запасы воды и стратегически важное положение. Но главное, пожалуй, заключалось в том, что эта страна имела огромный потенциал для инвестиций, что не могло не нравиться экономическим киллерам.

В августе 1990 года Хусейн совершил большую ошибку, вторгшись в соседний Кувейт. Изгнав иракцев из Кувейта, Буш заметно укрепил свой политический рейтинг. В ноябре 1990 года Перкинс с большой для себя выгодой продал компанию IPS, устав от необходимости прислушиваться к желаниям транснациональных корпораций – могущественной силы, которую он называл “корпоратократией”. В частности, IPS испытывала мощное давление со стороны Ashland Oil Company. Продав этой нефтяной компании свою фирму, занимавшуюся производством экологически чистой энергии, Перкинс почувствовал себя настоящим предателем.

В 1990-е годы Перкинс занялся благотворительной деятельностью. Он основал некоммерческую компанию Dream Change Coalition, которая пропагандировала уважительное отношение к окружающей среде. Время от времени Перкинса охватывало желание написать книгу о деятельности экономических киллеров, но вместо этого он сопровождал туристов в джунгли Амазонки и показывал им племена, которых не коснулась современная цивилизация. Однако вся его жизнь резко изменилась 11 сентября 2001 года.

Десятого сентября Перкинс во главе группы из американских туристов сплавлялся по одной из рек Эквадора. На следующее утро он связался по рации с летчиками, намереваясь договориться с ними, чтобы они прилетели и забрали группу. Внезапно в наушниках раздался крик: “Боже мой! Нападение на Нью-Йорк!” Перкинс в срочном порядке вернулся на родину и сразу же отправился к месту теракта. Глядя на дымящиеся развалины, оставшиеся от Всемирного торгового центра, он думал о бен Ладене, которого американское правительство снабжало деньгами и оружием на миллионы долларов. Уже собираясь уходить, он увидел человека, который раздавал окружающим газеты на испанском языке и выкрикивал: “Венесуэла на грани революции!” Это означало, что экономические киллеры потерпели поражение в очередной стране.

Для просмотра скрытого содержимого вам нужно войти или зарегистрироваться.

 

[projector]

В 2004 году в Соединенных Штатах вышла книга Джона Перкинса (сотрудника «Агентства национальной безопасности» США, а с 1971 по 1981 год ведущего специалиста международной консалтинговой фирмы «Chas. T. Main» (MAIN) «Исповедь экономического убийцы». В ней Перкинс признался в том, что все эти годы он был так называемым «Economic Hit Man» — «экономическим убийцей», действующим под прикрытием международных финансовых структур для осуществления американской экспансии.

«Для нас это была борьба за мировое господство и воплощение мечты горстки алчных людей — создание глобальной империи, — писал он с шокирующей откровенностью о своей деятельности. Это то, что у нас, ЭУ [экономических убийц], получается лучше всего: глобальная империя. Мы представляем собой элитную группу мужчин и женщин, использующих всемирные финансовые организации для создания таких условий, при которых другие народы вынуждены подчиняться корпоратократии, управляющей нашими крупнейшими компаниями, нашим правительством и банками. Как и члены мафиозных группировок, ЭУ «делают одолжения». Такие одолжения принимают форму займов для развития инфраструктуры: предприятий электроэнергетики, скоростных магистралей, портов, аэропортов, технопарков. Условием предоставления займа является то, что работы по этим проектам выполняют строительные и инженерные фирмы только из нашей страны. Фактически большая часть средств так и не уходит за пределы США: деньги просто переводятся из банковских организаций в Вашингтоне в строительные организации в Нью-Йорке, Хьюстоне или Сан-Франциско [«Chas. T. Main», «Bachtel», «Halliburton», «Stone & Webster» и «Brown & Root»].

Несмотря на то что деньги практически немедленно возвращаются в корпорации — членам корпоратократии (т. е. к кредиторам), страна, получающая заем, обязана выплатить его назад с процентами. Если ЭУ превосходно справился со своим заданием, займы будут настолько велики, что должник уже через несколько лет будет не способен выплачивать долг и окажется в ситуации дефолта. И вот тогда, подобно мафии, мы требуем себе шейлоковского «фунта живой плоти». Таковой часто состоит из одной или нескольких позиций: страна должна голосовать по нашей указке в ООН, позволить разместить наш и военные базы и допустить к драгоценным природным ресурсам, например к нефти или к Панамскому каналу. Конечно, при этом должник по-прежнему остается должником — и вот еще одна страна вошла в нашу глобальную империю».

При проведении подобных спецопераций в средствах массовой информации страны-жертвы разворачивается мощная пропагандистская кампания, превозносящая неизбежные результаты такого фантастически удачного займа — стремительный и неудержимый рост валового национального продукта. При этом, как замечает Перкинс, «о чем умалчивалось, так это о том, что каждый из этих проектов должен был принести солидные прибыли подрядчикам и осчастливить несколько состоятельных и влиятельных семей в соответствующих странах, тогда как правительства этих стран ставились в долгосрочную финансовую зависимость, которая соответственно была залогом их политического послушания. Чем больше будет заем, тем лучше. Тот факт, что долговое бремя страны лишает ее беднейшее население здравоохранения, образования и других социальных услуг на многие десятилетия, не принимается во внимание.

Мы с Клодин открыто обсуждали обманчивую природу такого показателя, как ВНП. Например, ВНП растет, даже если прибыль получает только один человек, допустим, владелец электростанции, и при этом большая часть населения отягощена долгом. Богатые богатеют, бедные беднеют. А с точки зрения статистики это регистрируется как экономический прогресс».

По мнению специалистов Института глобального развития и окружающей среды Тафтского университета (Массачусетс, США), страны третьего мира, имеют значение для индустриальных государств в качестве источника сырья, дешевой рабочей силы, а также как рынок сбыта товаров, требующих для своего производства высоких технологий. И поскольку зажиточные социальные группы развивающихся стран стремятся достичь уровня жизни правящих слоев Запада, их страны оказываются отягощенными многомиллиардными задолженностями и потому крайне уязвимыми для вмешательства в их внутренние дела кредиторов. «Таким образом, — подчеркивают авторы, — кредиторы навязывают странам «третьего мира» весьма суровые программы развития, снижающие жизненный уровень большинства населения, обеспечивая в то же время процветание и без того обеспеченного меньшинства, расширяя для него рынки потребительских товаров и услуг».

Схема реформ МВФ всегда стандартная, поэтому ее суть можно рассмотреть на примере Аргентины. Процесс интеграции этой страны в глобальный рынок, который начался после военного переворота 1976 года, стал фрагментом широкомасштабной экспансии международных банков и ТНК в Латинской Америке. В начале 70-х годов политическая ситуация в этом регионе развивалась по общему шаблону — в целом ряде его государств произошли военные перевороты.

Параллельно с этими политическими событиями на всех информационных уровнях государств региона вдруг началась мощная пропаганда «гениальной» экономической модели, разработанной «чикагской школой» для развивающихся стран. Эту модель рекламировали с впечатляющим размахом, а ее автору, американскому экономисту Милтону Фридману, и его сотрудникам была присужденная Нобелевская премия.

В чем была суть данной модели? Латиноамериканские страны отличались хронической инфляцией. В связи с этим неолибералы заявили о необходимости управления этой инфляцией. Для этого нужно было, по их мнению, в первую очередь сократить заработную плату рабочих и служащих, так как зарплата, по их мнению, съедает значительную часть национального дохода.

Тогда же в прессе стал активно муссироваться такой термин как «эффективность». Аргентинская промышленность неэффективна, утверждали чикагские либералы, а потому ее необходимо модернизировать. Как? Открыть внутренний рынок для иностранных товаров. Тогда в Аргентине экономически выживет только тот предприниматель, которой будет использовать самую современную технику и передовые технологии и благодаря этому сможет по цене и качеству производимого им продукта конкурировать на рынке.

Руководить всей этой модернизацией военные поручили Мартинесу де Осу, представителю класса землевладельцев Аргентины. Новая модель, как объяснили аргентинцам иностранные экономисты, будет демократической, поскольку покупатель сам определит, что и у кого ему нужно покупать, и соответственно решит судьбу того или иного предприятия.

Осуществлялись и чисто финансовые мероприятия. Их объясняли заботой о тех аргентинцах, у которых были вклады в банках. Подчеркивалось, что так как инфляция «съедает» сбережения вкладчиков, необходимо ввести особый режим обмена валюты, который бы обеспечил процент, выплачиваемый по вкладам, превышающий уровень инфляции. Была введена так называемая «табличка». В ней на год определялся курс обмена песо на иностранную валюту. Однако эта табличка не учитывала уровень внутренней инфляции. Впрочем, в первые два года все эти меры создали мираж экономического бума.

Американский доллар стал дешевым. Значительное количество населения вдруг обнаружило, что может ехать куда угодно и покупать что угодно. Аргентинцы везли из Европы, США и Японии бытовую электротехнику, одежду, ткани и т.д. А в то же время изменялась вся традиционная система финансирования производства, в результате чего стало невыгодно вкладывать деньги в промышленность. Большую прибыль можно было получить с помощью элементарной банковской операции.

Аргентина превратилась в своеобразный рай для международных банков. Ей все предоставляли кредит, впервые страна не ощущала недостатка в американских долларах. Но новые технологии в страну не ввозились, наоборот, производство закрывалось, цена кредита на внутреннем рынке достигла невероятно высоких показателей. Как было сказано, изменилась традиционная система финансирования. Если раньше при производстве 100 единиц любой продукции кредит занимал 10 единиц, а рабочая сила — 25—30 единиц, то теперь происходило все наоборот. Кредит отнимал заработную плату. Благодаря этому, а также искусственному курсу обмена валюты, производить стало невыгодно. Выгодно было импортировать даже яйца и кур из Израиля, мясомолочные продукты из Голландии и т.д.

В результате проведения либеральных реформ численность полностью безработных аргентинцев достигла полумиллиона человек, 2 млн. высококвалифицированных специалистов вынуждены были выехать за границу, промышленность стала работать на 50 % своей мощности, знаменитое сельское хозяйство Аргентины оказалось парализованным, сотни тысяч людей начали голодать, резко сократилось число школ.

Шесть лет деятельности демократического правительства президента Альфонсина продемонстрировали, как широкомасштабные финансовые махинации могут разрушить процветающую страну, создав гигантский внешний долг — 40 млрд. долл. Ежегодные выплаты только по его процентам и обслуживанию составили 5,5 млрд. в год, т. е. более половины валютных доходов государства. А в 1989 году внешний долг Аргентины превысил 60 млрд.

Но и это не было конечной целью разорения страны. Транснациональные финансовые круги стремились заставить ее правительство оплачивать созданные с помощью финансового мошенничества долги акциями прибыльных государственных предприятий промышленности и сельского хозяйства, а также продажей земли, т. е. фактически захватить экономическую систему страны.

Итак, катастрофа Аргентины после ее интеграции в глобальную экономику состоялась. В 1989 году аргентинцы, разочарованные политикой правительства, отдали свои голоса на выборах за представителя Хустисиалистской партии Карлоса Менема, и сразу же после его победы в стране появились специалисты МВФ с проектом экономического курса реформ. Этот проект был основан на сдерживании эмиссии, сокращении социальных программ и приватизации. Осуществить их взялся Доминго Кавалло, один из ведущих авторитетов либеральной монетаристской школы, назначенный министром финансов Аргентины. Основой его плана реформ стало осуществление так называемого жесткого валютного курса («currency board»).

Суть этого курса в следующем. Если, предположим, определенное государство имеет 10 млрд.долл. финансовых резервов, то точно на эту сумму выпускается национальная валюта. При этом увеличение денежной массы допускается лишь в том случае, если увеличивается объем долларовых резервов (например, в результате экспорта). Это становится единственным условием эмиссии. Так гарантируется блокирование механизма инфляции.

Однако подобная финансовая политика имеет и другие последствия. Экономика не может работать без денег. И количество денег, необходимых для функционирования экономической системы в любой стране, известно — 15—20 % от валового внутреннего продукта. Но долларовые резервы в любой бедной стране — мизерные. Уровня 15 % они не достигают. Однако если денежной массы будет меньше 15 %, экономика окажется парализованной. С нею начнет происходить то, что происходит с обескровленным организмом — сначала все его процессы замедляются, а затем он погибает.

Реформаторами планировалось, что под гарантированную долларом национальную валюту в страну потекут инвестиции. Причем значительная часть — на условиях конверсии долгов. То есть долговые обязательства Аргентины скупались на мировых рынках со значительной скидкой и потом ей предъявлялись к уплате. А она была вынуждена отдать кредиторам свою собственность на сумму долгов. Но и в этой ситуации транснациональные финансово-политические группы, не желая платить реальную стоимость предприятий, используя все рычаги своего влияния, смогли разорить имеющихся собственников, а потом скупить их собственность по максимально низким ценам.

Каким оказался итогли беральной политики? Процесс конверсии аргентинского долга был активным лишь недолгое время, а потом прекратился. Инвесторы приобрели все, что их интересовало, и внешний долг страны снова стал резко возрастать.

Инфляция действительно исчезла. Но одновременно перестало функционировать большинство аргентинских промышленных предприятий. В мировой экономической прессе Аргентину называли «страной мертвых заводов». Все, что было способно производить продукцию на экспорт, оказалось в руках транснациональных финансовых структур.

Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии (А.Ваджра)​